– К счастью, господин Нефедов осознал свою вину и предложил мне совершенно безвозмездно свою помощь…
– Что вы придумываете? – прошептал я. – Ничего я вам не предлагал!
– В самом деле! – сказал капитан и перевел взгляд на Дамиру. – Он говорит, что ничего не предлагал.
– Как это не предлагал! – возмутилась женщина. – Как это не предлагал! А кто подкинул мне записку под дверь? Кто, скажите мне, это сделал?
С этими словами она открыла сумочку, недолго копалась в ней и вынула сложенный лист бумаги.
– Пожалуйста, – произнесла она, разворачивая лист и протягивая его капитану. – Я все сохранила. Все вещественные доказательства… Пожалуйста, господин капитан! Читайте! Черным по белому: «Бескорыстно»!
– Да, вы правы, – согласился капитан, прочитав записку, и поднял на меня глаза. – Тут действительно сказано, что вы предлагаете госпоже Дамире бескорыстную помощь. И потому никакой речи о деньгах быть не может.
О чем он говорил? О чем говорила госпожа Дамира? Я выхватил листок из рук капитана и тотчас узнал знакомые мне печатные буквы, выведенные простым карандашом:
– Это… – произнес я, поднимая глаза, – это что?
– Это записка, которую я нашла вчера вечером в своей каюте, у двери. И, пожалуйста, не опускайтесь до банального вымогательства. Все равно я не дам вам денег.
– Значит, вы ничего не писали мне?
– Я? – не переставала удивляться Дамира. – Зачем? О чем?
– Извините, – произнес я и в совершенно подавленном состоянии вышел из рубки на палубу.
Глава 24
Едва, казалось, я приближался к истине, как меня откидывало прочь, словно демонстранта струей водомета. Очередной промах почти вылепил в моей душе стойкий комплекс неполноценности. Я уже крепко сомневался в том, что смогу распутать это дело. Пока я решал какой-то один вопрос, идя по ложному пути, надо мной, словно пирамида, наслаивалось еще десяток вопросов. Я уже был облеплен ими, как парковая аллея желтыми листьями поздней осенью.
– Ты какой-то грустный, – сказала мне Стелла.
После обеда мы уединились в моей каюте. За бортом немного штормило и накрапывал дождь. В сером тумане с трудом просматривались турецкие берега, расположенные по обе стороны от пролива. Низкое серое небо навевало тоску, и лучшим убежищем для нас стала постель.
Она взяла с пола бутылку светлого кипрского бренди и налила в бокал.
– Может, выпьешь? – предложила она.
Я отрицательно покачал головой, продолжая буравить взглядом мохнатый потолок. Тогда Стелла коснулась пальцем моих губ, провела ладонью по щеке, скользнула по бровям, и я почувствовал ее острые ногти на своем лбу.
– Не хмурься, – попросила она. – Расслабь лоб. Тебе было плохо со мной?
Это был бестолковый и ненужный женский вопрос, за которым скрывалось вымогательство комплимента. Мужчине никогда не бывает плохо с той женщиной, которую он сам же уложил в свою постель. Ему всегда все равно.
– Жалею, что связался с этим круизом, – ответил я. – Мне здесь нечего делать, а на берегу полно работы.
– У-у-у! – протянула Стелла. – Так ты трудоголик? Но отдыхать тоже иногда надо. Расслабляться. Погружаться в приятные эмоции. Любить женщин…
– Откуда ты? – спросил я, убирая руку Стеллы и опуская ее поверх простыни, чтобы не дать ей новой власти над собой. – Что делала ночью на шоссе?
Стелла недовольно заурчала и рухнула на подушку.
– Я говорю о приятных эмоциях, а он начинает вспоминать всякую гадость! – с возмущением произнесла она. – Ничего я там не делала! Не скажу! Не хочу вспоминать!
– Тебя побили, что ли?
– Не скажу! – тверже повторила Стелла. – Зачем тебе это?
– Сам не знаю, – ответил я. – Профессиональная привычка во все темные дела совать нос.
– Вот как? Это что ж за профессия такая?
– Частный детектив.
– Ты – частный детектив? – рассмеялась Стелла. – Не смешите меня! Ты кот! Нежный и сильный кот. А частный детектив – это седой господин в шляпе и с тростью. Он женщинами не интересуется.
– А ты откуда знаешь? – улыбнулся я. – Вот сейчас к нам ворвется твой ревнивец, и ты узнаешь, какой я
