Я расстегнул «молнию» на барсетке.
– Надеюсь, твой товар не слишком залежалый?
– Обижаете! Свежак! Эксклюзив! – И для большей убедительности он добавил: – Интерцептор!
Мизин взял из моих рук купюру, осмотрел ее со всех сторон и затолкал в карман.
– Сегодня ночью яхта будет заправляться на греческом острове Хиос, – шепотом сказал он. – Капитан предложил врачу незаметно свалить на берег и пообещал, что сообщит об этом по рации только утром после завтрака, когда яхта отплывет от острова на двести километров. Но врач отказался. Он сказал, что сойдет с яхты либо на Кипре, либо вперед ногами и что он готовится к интервью с кипрскими журналистами, которым расскажет о неприглядных делах капитана.
– Где подслушал? – спросил я.
Мизин сверкнул золотыми зубами. Его лоснящееся бронзовое лицо напоминало бюст из музея антропологии.
– Маленькая профессиональная тайна.
– А об Алине что знаешь?
Мизин скривился и отрицательно покачал головой.
– Ничего. Мамой клянусь – чиста, как ствол автомата.
– Госпожа Дамира?
Мизин некоторое время думал, затем почесал лысую голову, исполосованную белыми черточками шрамов, и наконец ответил:
– Есть кое-что. Я знаю, что она сожгла.
– Ты изучил пепел из унитаза?
– Что вы, шеф! Я заглянул под унитаз. Она сначала разорвала эти штуки на кусочки, а потом бросила в унитаз и подожгла. Маленький кусочек упал на пол, и она его не заметила.
– Так ты же талантище! – изумился я. – И где этот твой кусочек?
– Он будет дорого стоить, – ответил Мизин, рассматривая свои ладони. – Пятнашка баксов.
– Согласен, – ответил я.
Мизин вытащил из кармана блокнот, раскрыл его и бережно вытянул из-под обложки обрывок черно- белого снимка. На нем был изображен фрагмент какого-то плоского предмета с неровными краями, покрытого замысловатыми иероглифами, а рядом с ним текст по-английски: «Gold slice with the text from Etruria. 500 years B.C. Rome».[3] Похоже на снимок музейного экспоната.
Клочок фотографии никакой ценности для меня не представлял, но пришлось заплатить. Мизин бодро спрятал деньги. Лицо его светилось азартом.
– А обо мне что знаешь? – спросил я.
Мизин изменился в лице и сделал шаг назад.
– О-о, – протянул он. – Эта информация не продается.
Я выкинул руку вперед, схватил Мизина за горло и несильно сдавил.
– Тогда подари, – предложил я.
Я не ожидал, что Мизин так здорово испугается. Он захрипел, покрылся пунцовыми пятнами и схватился за мою руку, пытаясь оторвать ее от горла.
– Ты что?! – хрипел он. – Ты что?! Пошутил я! Не знаю ничего!
Я отпустил его и, смягчая свою вину, потрепал студента по плечу.
– Извини, я тоже пошутил.
Мизин вышел. Некоторое время я сидел за столом, глядя на обрывок фотографии с этрусской пластиной, и думал о том, что моя голова забита обрывками фактов, из которых, как из битых черепков, я должен сложить большой кувшин и наполнить его смыслом. Пока вырисовывались лишь смутные контуры и наметки.
Госпожа Дамира скрывала какую-то тайну, возможно, тайну сына, и очень боялась разоблачения. После того как Стелла «рассекретила» меня за обеденным столом, Дамира немедленно попросила капитана, чтобы он открыл в ее каюте иллюминатор. Зачем? Не для того ли, чтобы выкинуть за борт какой-то компромат, который потом пришлось сжечь в унитазе?
Я еще раз посмотрел на обрывок фотографии. Ну и что в нем компрометирующего? Не похитил же Виктор эту пластину из римского музея, черт подери!
А как объяснить, что капитан пытался вступить с Виктором в сговор, предлагая ему тайно сбежать с яхты? Если капитан уверен, что Виктор – преступник, которого разыскивают власти, то логичнее было бы не поднимать шум, а сообщить на берег и дождаться патрульного катера. Не значит ли это, что капитан боится Интерпола и обыска «Пафоса» больше Виктора?
Я вышел в коридор и без стука открыл дверь капитанской каюты. Гостиная была пуста, столик с остатками закуски сиротливо стоял рядом с помятым диваном. Я приоткрыл дверку черного ящика. Ключи от кают висели на маленьких бронзовых крючках. Я снял ключ, помеченный биркой с цифрой 5, и вышел. Посмотрел по сторонам, прислушался и быстро подошел к каюте своей милой соседки. Замок приглушенно щелкнул, дверь беззвучно отворилась. Я вошел, прикрыл дверь и вставил ключ в замок, чтобы его нельзя было отпереть снаружи.
