Алина надломила уверенность капитана. Он спутался, забыв, о чем начал говорить. За столом повисла нервная тишина, лишь только неугомонной балериной прыгала по тарелке Мизина вилка.
– Ситуация заключается вот в чем! – неожиданно громко сказал генерал, отчего Мизин вздрогнул и перестал жевать. – Капитан может немедленно сообщить в полицию о случившемся. В этом случае яхта будет арестована, а это означает, что и мы все тоже будем находиться под арестом. О высадке на берег можно будет забыть. О свободе передвижения можно будет забыть. Несколько дней кряду мы будем вариться в своих каютах!
Голова его была опущена, взгляд нацелен в горшок, отчего создавалось впечатление, что генерал произносит обвинительную речь фасоли, прежде чем ее съесть.
– Но капитан может пойти вам навстречу, – продолжал генерал, – и доложить о случившемся после высадки на берег. В этом случае мы будем жить в гостинице и пользоваться более значительной свободой перемещения. Выбирайте!
Я оглядел стол. Предложение генерала относилось к четырем пассажирам: к Мизину, Стелле, Алине и мне.
– Какой базар, братва! – без труда сделал выбор Мизин. – Конечно, надо в гостиницу! Меня эта яхта уже достала до самой печенки! Я в пивбар хочу!
– Твое мнение? – толкнул меня локтем генерал.
– Видите ли, – расплывчато начал я, – с одной стороны, конечно, гостиница выглядит намного привлекательнее каюты, но с другой…
Стелла с недоумением взглянула на меня и перебила:
– Да о чем мы говорим? Конечно же, надо высаживаться на берег! Кто хочет, пусть остается на яхте!
– Вообще-то я спрашивал не вас, – заметил генерал.
– Извините! – вмешалась Алина, опуская ложку с шариком мороженого в чашку с кофе. – Для начала я хотела бы, чтобы вы, капитан, уточнили: а что, собственно, произошло?
– Как с Луны свалилась, – вполголоса пробормотал генерал.
– Вы заставляете меня повторять одно и то же по нескольку раз, – ответил капитан. – Персонально для вас заявляю: с борта яхты исчез доктор Челеш.
– Исчез? – повторила Алина, приподнимая кофейную чашку за маленькое витиеватое ушко. – Какое странное слово. Вы хотите сказать, что доктор сделал это сам, по своей воле? Взял – и исчез?
– Я пока ничего не хочу сказать, – ответил капитан. – Я ставлю вас перед фактом: одного пассажира мы недосчитались.
– Не могу понять, зачем вы темните? – усмехнулась Алина. – Почему бы вам открыто не сказать, что его убили выстрелом из пистолета и выкинули за борт, выпачкав в крови стену в коридоре, лестницу и ограждение на палубе? Мы все сегодня ночью слышали выстрел. Или я ошибаюсь?
Алина нарушила негласное табу. Вряд ли она сама не понимала этого, но остановиться уже не могла. Ей казалось, что наступил момент, когда можно раскрыть карты. Она видела перед собой финиш; полагая, что в поединке со мной теперь все решают мгновения, она, словно участница велогонки, раскрылась и пошла в отрыв.
– Следите за речью, – посоветовал генерал. – Я, например, слышал щелчок, который мало чем напоминал звук выстрела.
– Вы хотите сказать, – с улыбкой уточнила Стелла у Алины, – что кто-то из нас убил Виктора? Может быть, вы знаете, кто это?
– Ничего определенного я сказать вам не могу, – ответила Алина.
– Я умываю руки, – вставил Мизин. – Меня можете исключить сразу. Я врача пальцем не трогал.
– А его никто пальцем не трогал, – негромко произнес капитан, неожиданно меняя тактику. – Я согласен с госпожой Алиной и готов высказаться открытым текстом. Да, я тоже слышал звук выстрела. Это действительно был выстрел, а не щелчок и не дверной хлопок.
– И я слышал выстрел, – подхватил Мизин, должно быть, полагая, что если капитан признался, то это очень умный поступок, который не грех повторить.
– А я ничего не слышала! – уверенным тоном произнесла Стелла, оглядывая всех присутствующих. – Ночь была спокойная и тихая. И с чего вы вообще взяли, что Виктора убили? Может быть, он напился и свалился за борт. Или решил утопиться… из-за неразделенной любви.
– Тоже правильная мысль! – поддержал Мизин, опасаясь, что мнение Стеллы может впоследствии оказаться более мудрым.
Стелла выгораживала меня. Изредка кидая на меня многозначительные взгляды, она давала понять, что я должен следовать по тому пути, по которому она шла.
– Нет! – жестко, даже злобно ответил капитан. – Не надо тешить себя иллюзиями. Виктора убили… Я скажу вам больше! Убийца умышленно кинул на меня тень…
Теперь мне стало понятно, почему Эдди вдруг стал таким откровенным. Он понял, что Алина видела его ночью, и поспешил объясниться со всеми до того, как Алина загонит его в угол уликами.
– Ну, об этом мы поговорим позже, – оборвал его генерал. Он хотел еще что-то добавить, как вдруг в кают-компанию зашла госпожа Дамира.
По ее лицу и движениям нетрудно было заметить, какая долгая и тяжелая работа предшествовала ее появлению перед обществом. Ее бледное, словно напудренное известью лицо поразительно контрастировало с красными подпухшими глазами, напоминая цветовую гамму животных-альбиносов. Всю свою физическую силу женщина направила на то, чтобы эту силу подавить, и она в самом деле была близка к тому, чтобы рухнуть на ковер. Едва передвигая ноги, она приблизилась к столу. Одной рукой она прижимала ко рту черный нейлоновый платок, напоминающий отрезок от колготок.
