– Ну тебя на фиг! – повторил он, с опаской следя за моей рукой. Похоже, этого человека много били в жизни. – Я не на тренерской. Я тут начальник лагеря.
Я вынул из кармана совершенно размокшие купоны и протянул слипшуюся стопочку.
– На, возьми. Купишь потом себе колбасы. Или «косячок» – что больше нравится. А сейчас помоги мне разыскать Танюшу.
– Какую еще Танюшу? – просипел он.
– Не дури. Знаешь, какую.
Человек осторожно расклеивал купоны и не смотрел на меня. Когда он пересчитал сумму и снова поднял свои лазурные глаза, перед его лицом покачивалась «фенечка».
– Узнаешь?
– Кхы!.. Кхы!.. – откашлялся наркоман. – А ты кто? Мент?
– Допустим.
– Ментов не люблю, – ответил он и, наглея, покосился на мои карманы.
– У меня больше нет денег, – признался я.
– А ты мне все равно ничего не сделаешь, – неожиданно сказал наркоша, словно я начал его в чем-то обвинять. – Докажи, что коробочка моя. Можешь обыскать! Карманов нема. Личных вещей тоже. Прописка тоже отсутствует…
– Послушай, – прервал я его. – Я ни в чем не собираюсь тебя обвинять. Мне всего лишь нужна Татьяна, которая приехала сюда из Кемерова. Ты знаешь, о ком я говорю. Если будешь валять дурака – посажу на месяц в СИЗО. А там уже не покуришь.
– А ты меня не пугай. С меня взятки гладки. Я, можно сказать, вообще некурящий. А на что тебе Танька?
У меня отлегло от сердца. Ошибки не произошло. Во всяком случае этому «начальнику лагеря» Татьяна знакома.
– Сумочку вернуть надо.
– Стал бы ты из-за сумочки ее шукать, – не поверил он. – Нету у меня морального права выдавать тебе Таньку.
Время шло, а этот бомж водил меня за нос, наглея с каждой минутой. Пришлось применить жесткие меры. Быстрым движением я схватил «начальника» за ухо, пригнул его голову книзу, заставляя опуститься на колени, и прижал щекой к камню.
– Ну как, появилось моральное право? – спросил я.
– А-а! – негромко заскулил бомж. – Лицо поцарапаешь!.. Вот такая, значит, демократия у нас? Лицом об землю?.. Не дави ж так, рубаху порвешь!..
– Где Танька? – повторил я.
– Где, где – в фанде! – выругался он. – С любовником своим откололась…
– С каким любовником?
– У-ю-юй! Ухо оторвешь, уже не слышу тебя, совсем не слышу…
Я разжал пальцы. «Начальник» сел, потирая покрасневшее ухо, глядя на меня исподлобья, как дворовый пес, которому влетело от хозяина.
– С каким-каким! – плачущим голосом ответил он. – С простым. Ты что, не знаешь, какие любовники бывают? – И стал умолять меня: – Ты Таньку не трожь. Она хорошая. Она нам всем как сестра. Она лечит, она жалеет, она песни красивые поет…
– Да хватит тебе причитать! – оборвал я его, с удивлением замечая на щеках бомжа слезы. – Ничего плохого я ей не сделаю. Скажешь, где она, – и я уйду.
– Уйду в фанду, – пробормотал бомж, все еще потирая ухо, которое уже полыхало, как солнце на закате. – Откуда мне знать, где она гуляет. Я в личную жизнь не суюсь. У нас здесь друг за другом не следят. Нагуляется – сама вернется.
– Давно она ушла?
– Давно. Дня четыре назад. Точно не помню.
– Как выглядел любовник?
– Чего?
– Ну, на кого похож?
– На кого? А хрен его знает, на кого. На тебя! И рост вроде такой же, и лицо, и все такое…
Я начинал терять терпение.
– Кажется, тебя надо снова за ухо подергать, – пригрозил я.
– Да что ты привязался! – заскулил бомж. – Не знаю я того любовника. На кой хрен он мне сдался? Мои глаза что – фотокарточки печатают, чтоб я запоминал всякого? Я бачил его всего-то раз.
– Ну ладно, кайфолюб, – жестко сказал я. – Наш разговор только начинается. Я из тебя всю душу вытрясу. Ты у меня о «косяке» до конца своей поганой жизни мечтать будешь…
– Ну чего ты распалился?! Чего?! – почуяв угрозу в моем голосе, заволновался бомж и на всякий случай привстал. – Чего ты сразу про «косяк» гонишь? Чего к стенке припираешь?
