Подумаешь, брошенная машина! Была б заперта – вообще бы до зимы стояла. Не объявляется хозяин – это его проблемы. И не повод считать, что хозяин мертв. А может, он в Эфиопию репатриировался? Как прямой потомок Пушкина… Нет, ты, Логутенков, все сделал как надо.. И очень удачно, что розыск поручили цепкому и хитрому Онищенко. Очень, очень удачно!
Фамилию «Куролестов» Логутенков от Степы слышал, хотя самого Куролестова никогда не видел и круга его интересов не представлял. Впрочем, это не имело значения. Как не имело значения, за что убили Степу. В том, что его убили, Логутенков был почти уверен. Он хорошо знал Суржина. Живой, тот непременно объявился бы. А версию о похищении Логутенков даже не рассматривал. Он точно знал: Степа не играл с большими деньгами, а с небольшими обращался очень осторожно. Куролестов, Куролестов… Или все-таки политика? Господин депутат – чистый политический деляга. Насколько знал Логутенков, у Кренова – свои игры, у Степы – свои. Может быть, Суржин что-то громкое нарыл? Или увидел то, что видеть не положено? Возможно. Но маловероятно. Степа ведь не руками-ногами шарил, а факты анализировал. Анализировал и использовал. А получал факты от других. Например, от него, от Логутенкова. Неплохо бы узнать, от кого еще. Старший следователь догадывался, что некто, посадивший Суржина на его зампредседательское место, тоже может заинтересоваться его пропажей. И этот некто – определенно не Кренов. Депутата, скорее всего, попросили возглавить комиссию, и он не отказал. Но не факт, что вышеупомянутый некто по сей день продолжал контролировать своего ставленника. Кто их разберет, эти политические игры?
Краем уха Логутенков слыхал о какой-то общественной организации, с которой его друг был крепко связан, но, как назло, ее название вылетело из головы. Ничего, вспомнится. Черт! Жаль, если Степку действительно убили!
Из докладной записки первого заместителя председателя Специальной комиссии С. В. Суржина, представленной Федеральному Комитету по обеспечению конституционных прав (ФККП):
Глава восьмая
– Дашка, Дашка – круглая мордашка! – пропел Юра.
Даша запустила в него стаканом для карандашей.
– Дарья! – раздался строгий голос из-за дверей.– Что у тебя там происходит?
– Это не я, это Юрка безобразничает! – крикнула Даша.– Альбина Сергеевна, можно я уйду?
– Резюме где? – Альбина Сергеевна Растоцкая появилась в дверях.– Здравствуй, Юра!
– Здравствуйте!
Даша подала Растоцкой распечатку.
– Тут и записка вашего брокера.– Даша скривила губки.– По-моему, он дурак.
– Если дурак, будем менять…
Зазвонил телефон, Даша потянулась к трубке.
– Иди уж! – сказала Альбина Сергеевна.– Растоцкая у телефона…
Даша подхватила сумочку и выскользнула в приемную.
– Пока, Майка! – махнула она секретарше.
– Пока! До свиданья, Юра! Приходите еще!
– Обязательно! – Юра улыбнулся бывшей «Мисс Петергофский Карнавал» и получил от Дарьи кулачком в бок. Довольно основательно.
В узком коридорчике, занимая половину его ширины, восседал охранник Филя. Белая рубашка, галстук – и не вписывающийся в деловой имидж пятнистый бронежилет с нашлепкой на груди «Ассоциация безопасности „Шлем“».
– Ах, Дашенька, когда же мы с вами в «Шанхай» пойдем? – осведомился он, демонстративно игнорируя Юру.
– Филя, я же сказала, что не люблю китайскую кухню.– Даша фамильярно похлопала по пятнистой спине.– Дверь открой.
На Невском было жарко. И многолюдно, несмотря на жару.
Даша надела темные очки, одернула платье:
– Как я выгляжу?
Тонкая талия обвита плетеным поясом. На ногах такие же, в тон, плетеные туфельки, золотистая коса оттягивает затылок.
– Ошеломляюще! – Юра улыбнулся.
– Как Альбина?
– Круче!
– Это ты врешь! – засмеялась Даша.– С моей плебейской мордочкой!
– А глаза у тебя синие, как сон! – патетически произнес Юра.– Правда, за очками не видно.
– А что видно?
– Ноги,– сказал Юра.– У твоей Альбины, заметь, юбки значительно длиннее. Куда пойдем?
– Туда! – Даша махнула рукой в сторону Фонтанки.– Ты есть хочешь? Нет? Тогда купи мне мороженое!
– Блин! – хрипло сказала Светка.– Какая я стала тощая! Дай попить!
Слава протянул ей початую бутылку пива. Теплая жидкость вызвала у Светы приступ тошноты, но она справилась, влила в себя все до конца. Чуток полегчало.
– Ну как прошло? Нормально? – спросила она и только сейчас заметила, что ее Слава вроде бы слишком угрюм. Обычно после Черной службы ее дружок пребывал в умиротворенно-расслабленном состоянии.
– Ты что, ни хрена не помнишь? – мрачно спросил Слава.
– Не-а.– Светка почесала между ног, подошла к окну: какие-то гаражи, бурьян.– Это мы где? – спросила она.– И где остальные?
– В п…! – буркнул Слава. Он сидел, скрестив ноги, на самодельном топчане, застеленном грязным одеялом.– Ты точно ничего не помнишь?
– Да что ты пристал! – обиделась Светка.– Сказала – не помню! Николай где? Как трахать, так впереди паровоза, а как ломак снять – хрен! Где Николай, спрашиваю? Мне колеса нужны!
– Потерпишь.
– Да пошел ты! Всё! Я домой иду!
Светка направилась к двери, но Слава, вскочив, перехватил ее:
– Стой, дура! Куда ты поперлась голая?
– А? – Светка удивленно посмотрела на свои груди.– И правда. А где мои шмотки?
– Нету!
– Тогда давай мне свои штаны! – Светка дернула за ремень его джинсов, расстегнула молнию.– Во блин! – удивилась она.– Ты чё, ночью не натрахался?
Слава молча освободился от одежды, так же молча завалил ее на топчан. Светка лежала неподвижно, глядела в потолок. По потолку ползали мухи.
– Ну, ты кончать будешь или как? – спросила она.
– А ты?
– А мне по фигу.
– То есть как? – Слава остановился.
– А так,– Светка разогнула ноги, покачала грязными пятками.– Не о-щу-ща-ю. Чё стал? Давай, мне без разницы.
Слава целую минуту пристально глядел на осунувшееся лицо подруги. Так пристально, что она
