Никто, кроме одинокого сокола, невесть откуда появившегося над городом, не видел, как глаза изувеченной девушки внезапно расширились. Трясущаяся рука потянулась достать из-под груды ломающихся черных костей овальную золотую пластинку размером с ладонь; судя по налипшей на нее черной гари, ее словно бы вживили в само тело погибшего.
Пальцы Сильвии стиснули пластинку подобно тому, как утопающий хватается за брошенный ему канат. Из сжавшегося кулака тотчас же потекла кровь.
Девушка прошептала одно очень короткое слово – не то имя, не то…
Однако этого не разобрал даже паривший в небе сокол.
– Ты будешь присутствовать на совете, – сказал Император Фессу. – Слушай внимательно. Ко мне сейчас идут много баронов... идут с дружинами, не столь многочисленными, как мне бы хотелось, но идут. Однако бароны издавна посылали к магам вторых сыновей. Дворянство, голубая кровь испокон веку связаны с Семицветьем. Я хочу, чтобы ты слышал их речи на совете. Не буду тебя больше допрашивать... хотя и чувствую, что ты не сказал мне всего. Что ж, обойдемся тем, что есть. Ты не шпик Радуги, и этого мне достаточно. И ты сам волшебник. Так что смотри и слушай. У разведчиков тебе делать нечего. Получишь нашивки второго легата.
– Ого! – невольно вырвалось у Фесса. В имперской армии, как известно, это был весьма высокий чин. Случалось, вторые легаты командовали и когортами.
– Никаких «ого». Отныне ты – мой оруженосец, назовем это так. Радуга неизбежно постарается расправиться со мной, и чем раньше, тем лучше, поэтому…
– Повиновение Империи! – Фесс опустился на одно колено. – Дерзну нарушить речь повелителя, но Радуге нет сейчас никакой выгоды в вашей смерти. Империя держится на неизбывной традиции преемственности власти, переходящей от отца к сыну. Никогда у мельинских императоров не рождалось более одного ребенка… и никогда не родилось ни одной девочки. Они брали в жены девушек из богатых и Видных родов или простолюдинок, но рождались почему-то только мальчики. Наверняка не обошлось без Радуги. И если сейчас род Императоров прервется... если вы погибнете, не оставив наследника…
– Я понял тебя, – кивнул Император, Мраморное лицо осталось бесстрастным. – Но ты ошибаешься. Радуге вполне по силам сотворить подменыша. Куклу. Послушного болванчика в их руках. Так что… – Он махнул рукой и коротко взглянул на Фесса. – Говори дальше.
– Но почему тогда Радуга не сделала этого раньше?
– Быть может, они так и не смогли договориться, кто и как будет творить эту куклу или как они все вместе станут ею управлять, – пожал плечами Император. – Они ведь не слишком-то доверяют друг другу…
– И едва ли станут доверять больше сейчас, когда началась война, – заметил Фесс.
– Почему? – На сей раз Императору изменило спокойствие.
– Война – это отличный шанс покончить с врагом чужими руками. В Мельине большей частью гибли волшебники Лива, Солея, Флавиза и Угуса. Кутул если и пострадал, то не слишком. Магов Арка я вообще не видел. Гарама тоже. И, как всегда, остался в стороне Всебесцветный Нерг. Что, если теперь уцелевшие решат, что их подставили? Будут они больше доверять друг другу или нет?
– У них нет иного выхода, кроме как сплотиться, – решительно проговорил Император, – Я не могу рассчитывать на такую удачу, как распри в стане Семицветья.
– На такую удачу – нет. Но едва ли они решатся оставить Империю без главы. Есть ведь иные способы. Можно и не убивать человека, не заменять его големом. Можно обратить в голема его самого.
Глаза Императора зло и коротко вспыхнули.
– Но тогда опять же вопрос – почему они этого не сделали? Они приняли уличный бой… который мне удалось превратить в свалку. Они начали вести войну по нашим правилам, когда исход решает стойкость и выучка легионов. Почему же они не ударили сразу по мне?
Вместо ответа Фесс посмотрел на белую перчатку. Император уже почти не расставался с ней.
– Понимаю, – сказал молодой владыка, в который уже раз принимаясь рассматривать дар тьмы. – Амулет ночи. Быть может, он несет в себе великое зло. Слыхали мы о всяких амулетах... кольцах, например… Владельцы становились их рабами, они не могли расстаться с ними даже на миг, они занимали все их помыслы, а потом эти самые амулеты предавали своих хозяев, обращая их в страшные чудища, в рабов на службе у жутких некромантов… Да, я читал.
– Перчатка защищает вас, повелитель. Не знаю, обладает ли она такими свойствами, как те знаменитые амулеты, но…
– То есть ты хочешь сказать, что сейчас я неуязвим для Радуги?
– Едва ли, – покачал головой Фесс. – Никто не может утверждать такое наверняка. Мы не сталкивались с лучшими силами Семицветья. А я… Я не столь опытен, чтобы установить это, так сказать, теоретически.
– Тогда не будем и выяснять, – жестко сказал Император. – Затягивать войну я не намерен. Нельзя дать магикам собрать все силы… Впрочем, это уже тема для военного совета.
– Вы доверяете мне, повелитель. – Фесс низко склонил голову. – А ведь почти не знаете…
– Если Император ошибается в выборе людей, он не Император, – слегка дрогнула мраморная маска. – Меня этому учили долго и упорно, Я считаю, что кое-чего достиг. Итак, до встречи на совете, сударь второй легат.
Фесс счел за лучшее вновь опуститься на колено и как можно ниже склонить голову. Император ограничился легким, едва заметным кивком.
– Говорят, забирают тебя от нас? – спросил центурион Фарг, когда Фесс пришел к лагерю разведчиков. – И еще… О, прошу простить, второй легат!
