– Ты разве не слышал, о чем говорилось тут, легат?!. Какой удар! Надо вступить в переговоры!..
– Даже если условием их станет выдача меня Семицветью, Брагга? – холодно спросил Император. Глаза его изучали барона с отстраненным интересом. Никаких иных эмоций на мраморной маске, заменившей лицо.
– Ар... гхм... мой повелитель… – смешался барон.
– С позволения всемогущего повелителя, – прошелестел мягкий голос. Из задних рядов выступил высокий и тонкий человек, тоже в богато изукрашенных доспехах – только в отличие от Браггиных эти вышли из кузниц гномов.
Из-под черного шлема ниспадали до плеч густые белые волосы, не седые, а именно белые, с легким розоватым оттенком, словно снег под лучами заходящего весеннего солнца. Вместо левого глаза – уродливая черная впадина. Повязки не было.
Граф Тарвус. Не менее богатый, чем Брагга, почти независимый правитель земель у восточной границы.
– Посмотрите на мой левый глаз, благородное сословие, и вы, доблестные легаты. – Граф говорил необычайно мягко и негромко, его голос можно было спутать с низким женским. – Этот глаз мне выжгли в подземельях Радуги. Выжгли медленно, специальным заклятьем, не дававшим мне, помимо всего прочего, потерять сознание от боли. А знаете, за что, досточтимый нобилитет и легатство? Я не отдал им свою дочь. Корнелия обладала способностями. Ее хотели забрать. Однако она предпочла отречься от титула, она взяла в руки меч и стала наемницей. Я не знаю, жива она или ухе отдала жизнь на виселице. А все потому, что не хотела становиться волшебницей. Не хотела проходить через те ритуалы, что требует Радуга, кощунственно прозываясь именем прекраснейшего небесного видения. Когда я отказался выдать им мою девочку, они взяли меня. Корнелию не нашли – она успела бежать. Тогда мне выжгли глаз. В полном соответствии со статьей кодекса. За укрывательство, – Граф изящным жестом указал на пустую глазницу. – Я знаю, почтенные нобили, многие из вас отдали своих детей чародеям. Все мы понимаем – помимо всего прочего, они заложники, гарантия нашей верности. Кто поднимает руку на семь Орденов, поднимает руку на своих же детей. Не спорю, придумано очень ловко. И вот мы уже слышали речь барона Брагги. Что же поведал нам доблестный барон, чью смелость не подвергнут сомнению даже его враги? «Давайте скорее сдадимся, – сказал отважный барон. – Давайте заключим мир любой ценой». Вот что стояло за гладкой, отрепетированной речью. Но подумал ли преславный барон, что цена этого мира – наша честь?..
Граф сделал эффектную паузу. Барон Брагга стоял красный как рак, сопел, кряхтел и тискал эфес длинного полутораручного меча.
– Да, да, уважаемые нобили, да, мой повелитель, – вновь заговорил Тарвус, возвышая голос. – Не стану говорить, что маги потребуют, чтобы мы отказались от присяги нашему Императору. Согласно этой присяге все мы – его верные и вечные защитники, пока смерть не смежит нам очи. Его слово – закон для нас. Кто не хотел – мог не присягать. Мог бежать. Мог уйти за восточный рубеж. Мог стать прислужником Радуги – у любого человека благородного происхождения можно отыскать хотя бы слабый намек на магические способности. Однако кто присягнул – тот должен знать, что пути назад нет. Слово Императора – закон. Коронный Совет утратил власть. Кстати, почему здесь нет ни одной составлявшей его персоны? Где Его преосвященство архиепископ Мельинский? Где иерархи церкви Спасителя? Где столичное дворянство? Я, граф Тарвус, с малой дружиной гостил у моего старинного друга, барона Лейафы, в окрестностях сего благословенного городка. Услыхав призыв повелителя, мы с моим благородным другом не мешкали… Однако где же многочисленное и доблестное мельинское дворянство?..
Ответа не последовало. Никто не посмел перебить графа, а Император молчал, лишь едва заметно кивнул, давая Тарвусу знак продолжать.
– Император изронил свое слово. Не дело нам, добрым подданным, подвергать его сомнению, Честь наша, и доблесть, и слава требуют точного выполнения воли повелителя, Я согласен с преславным легатом Суллой. Надлежит бить по главным башням Орденов. Башня Кутула – ближайшая. Не исключено, что там нас и станут ждать. Но до следующей – недели и недели пешего марша. Требуется солидная подготовка. Обеспечение фуражом и провиантом. А Кутул – близок. Предлагаю не мешкать и выступить немедленно, Отставшим частям – двигаться прямиком туда. К башне Кутула ведут хорошие дороги, даже по нынешнему времени года. Я все сказал, господа.
– Прошу позволения, мой повелитель, – прохрипел Брагга, выступая вперед.
– Говори, говори, барон, – равнодушно проронил Император. – Вот только отчего ты называешь повелителем меня? По-моему, тебе следовало бы обращаться так к почтенной Сежес или кто там сейчас занимает в Семицветье пост главы Ареопага?
– С позволения Императора – никто, – поклонился Тарвус.
– Мы побеседуем после, граф, мне любопытно узнать, откуда у вас такие сведения. – Император светски улыбнулся. – Пусть сейчас говорит барон.
– Мой Император, граф Тарвус усомнился в нашей преданности и верности. – Сжав кулаки, Брагга метнул в графа злобный взгляд. – Но преданность и верность – это не только слепое повиновение. В Книгах Спасителя сказано: «и если пастырь ведет отару к обрыву, не возбраняется отаре повернуть вспять». Война с магами – это путь к обрыву, мой Император! Они перебьют нас так же легко, как…
– В Мельине, – заметил Император, – им этого не удалось.
– Но сколько храбрых легионеров осталось на мельинских улицах?! Сотни и сотни! За несколько погибших волшебников…
– Вся Радуга едва ли превышает числом семь тысяч человек, – спокойно сказал Император. – Мы можем выставить вдесятеро больше. Только легионы, не считая дружин доблестных баранов.
– Разве в такой войне важна численность?! – завопил Брагга, забыв об этикете.
– Как показал Мельин – важна, – уронил Император. – В ближнем бою маг успевает сразить девятерых. Но десятый сражает его. Но не об этом сейчас речь, доблестный барон. Насколько я понял, ты не хочешь принимать участия в этой войне. Молчи! Ты уже все сказал. Так вот, все, кто думает так же, как барон Брагга, могут покинуть мой лагерь немедленно. Даю вам свое императорское слово, что ни один волос не упадет с вашей головы, потому что на мой призыв вы откликнулись. Но предупреждаю – сели мы встретимся как враги, пощады не будет. Не будет пощады никому, кто станет сражаться за Радугу. И я хочу, чтобы герольды провозгласили об этом немедленно.
