какая-то особо сильная магия. Хватает простых огненных стрел. Доспехи от таких защищают плохо.
– А эти дармоеды, баронские прихвостни? – прорычал Навкратий. – Вперед гнать гадов! Пусть собой закрывают легионы, хоть какая-то польза будет!
– С этим успеется, – холодно сказал Император. – Они станут сопротивляться, а и не намерен устраивать тут гражданской войны, Навкратий. Нет. Сделаем по-иному. Граф, мне нужна ваша пехота. Клавдий, поведешь Первую когорту своего легиона. Фибул, Навкратий, – все резервы в дело. Вольные, за мной!
Последней команды, конечно же, не требовалось.
Башня Фиолетового Ордена являла собой сейчас поистине феерическое зрелище. Все стены полыхали огнями. Каскады файерболов, водопады молний, высверки ледяных стрел и копий, а поверх всего этого – кружащие черные крылья выпущенных из зверинцев или сотворенных силой заклятий тварей. Все пространство перед рвом было завалено телами. Башни предмостного укрепления горели, кирпич плавился и тек вниз огненными ручейками, разбрызгивая фонтаны зеленых искр. Несмотря на это, арбалетчики Суллы продолжали посылать стрелу за стрелой в бойницы напротив.
Легионеры Первого, Одиннадцатого и Восьмого легионов пятились, прикрываясь щитами. Они выполнили приказ, они завалили ров, но подняться по лестницам сил уже не было. Правда, в отличие от баронских дружинников, скованные дисциплиной и выучкой, солдаты регулярных войск не бежали.
На сей раз Император не таился. Знамя с василиском плыло высоко над плечами Вольных; левый кулак в белой латной перчатке сжат, словно в готовности отразить внезапный магический удар.
Он направлялся прямо к громадному подъемному мосту, куда больше и шире, чем в передовом кронверке.
– Повиновение Империи, мой господин, это небезопасно, – хмыкнул Тарвус, ни на шаг тем не менее не отставая от Императора.
Император не ответил. За ними тяжело топала панцирная пехота графа, с головы до ног закованная в доспехи; следом спешила отборная Первая когорта – сплошь ветераны, прошедшие не одну битву.
Разумеется, их заметили. Стремительный пламенный взблеск – Император выбросил вверх левую руку, и огненный заряд разбился о белую кость латной перчатки. Она словно бы притягивала к себе вражескую магию, дробила и рвала ее, обращая в ничто.
Тарвус невольно присел.
– Однако, мой повелитель…
Император не ответил. Перед ним вновь были ворота – еще более прочные, еще более мощные, чем в кронверке. Здешний мост казался настоящей громадой. Похоже, он был сделан из настоящего камня. Ни единого слабого места.
– А теперь мы посмотрим, чья возьмет, – вырвалось у Императора. И вновь, как и в прошлый раз, чудовищная судорога выплеснула из лопнувших вен кровь, обращенную в жидкий огонь. Императору показалось, что его рука сейчас способна пронзить и дерево, и железо, и камень; клуб огня ударил в серое каменное брюхо моста, обращая его в груду дымящихся обломков.
Но разбуженная ярость требовала и требовала выхода. Опешившим легионерам и пехотинцам Тарвуса казалось, что из руки Императора сейчас извергается пламя. Его поток ворвался в темный тоннель, вдребезги разнес внутренние ворота, достиг подножия самой башни…
Боль уже почти погасила сознание, когда среди зыбкого, ирреального хаоса Император вдруг увидел две высокие полукруглые створки, откованные из черного металла, металла, выплавленного отнюдь не в земных горнах. Странный герб Кутула – шесть сломанных стрел, безуспешно пытавшихся пробить черно- фиолетовый щит.
Кровь Императора ударила в эту дверь с такой яростью, словно этот миг должен был стать последним в его жизни и оставалось только одно – отомстить врагам.
Металл Кутула сам был защищен сильными чарами. Императору показалось – он видит развертывающиеся перед ним панорамы Хаоса, чудовищной пляски миров, видит вторжение жутких, непобедимых никакой магией титанов Хаоса в пределы населенных жалкими смертными слоев Реальности, видит каких-то еще более ужасных существ, появляющихся из-под земли, где они долго, очень долго ожидали своего часа; врата башни Кутула словно предостерегали его – мы нечто большее, чем просто вороненая сталь, мы много большее, чем вороненая сталь, подожди, постой, остановись!..
Но справиться с болью можно было только одним способом: сломить преграду, после чего Императора ждало спасительное забытье.
И он, ломая уже не врага – себя, почти разрывая собственное сердце, заставил огненный кулак войти, вплавиться в плоть последней преграды и, сокрушая ее, открыть, проложить Путь.
Он и сам не успел понять, отчего это прозвучало именно так: «Путь». Он просто знал, что дорога его легионам открыта. И со спокойной душой потерял сознание. Просто от потери крови.
Фесс вздрогнул. Там, наверху, кто-то нанес магический удар поистине всесокрушающей Силы. И притом Силы абсолютно нечеловеческой. Никогда еще Кэр Лаэда не слышал и уж тем более никогда не сталкивался ни с чем подобным. Это было словно зимняя гроза, словно молния, внезапно рухнувшая с чистого неба... нет, не срабатывало ни одно из привычных сравнений. Это просто было нечто совершенно, абсолютно неведомое.
И потому особенно страшное.
Фессу вдруг очень захотелось оказания в Долине. Подальше от всех этих приключениев, как говорила порой тетя Аглая, будь они трижды неладны!
Масляная лампочка несколько раз мигнула, хотя никакого ветра в подземелье не было и в помине.
А потом Фесс услыхал странный скрежет из-под крышки саркофага.
В следующий миг воин уже карабкался вверх по веревке. Слепой ужас погнал его прочь. Мужество, стойкость – все обратилось в пыль перед этим отвратительным скрежетом. Там, в каменном гробу, оживала бестия, перед которой Фесс не смог бы устоять, даже будучи настоящим магом.
