– Особенно Лобский славный и добрый, – едко произнесла Марго. – Вам, тетенька, давно бы пора научиться разбираться в людях.
– Какая же я тетенька? – обиделась тетя Алла. – Да, я не скрываю своего возраста, мне уже за тридцать. Но моя душа еще не успела зачерстветь и загрубеть, и я вижу в людях только хорошее.
– Мне бы научиться этому искусству, – пробормотал Крот. – Просто любопытство разбирает: что бы я увидел у вас или, скажем, у Марго?
– Лучше научитесь искусству видеть собственное ничтожество, – посоветовала Марго. – На начальном этапе обучения могу бесплатно помочь.
Эта мелкая и ленивая перебранка топила возможность быстро разобраться в том, что случилось около обрыва. К тому же тетя Алла стремительно пьянела, и у нее начал заплетаться язык. Я сел между Кротом и тетей Аллой, чтобы хоть как-то оградить кардиолога от острых реплик.
– Почему вы решили, что они ушли? – спросил я, надеясь при помощи косвенных вопросов получить достоверную картину убийства. – Может, вы видели ведущие в лес следы?
– Следов я не видела, – ответила тетя Алла так, словно собиралась говорить еще, но неожиданно замолчала.
– А что видели? – допытывался я. – Что вы увидели в том месте, где оставались раненые?
– Что я видела? – эхом отозвалась тетя Алла. – Я многое видела.
– Ну? Например? – Мне хотелось схватить женщину за штормовку и как следует потрясти.
– Да что вы мучаетесь, Кирилл! – с состраданием произнес Крот. – Вы посмотрите на нее – она же лыка не вяжет! Пусть отоспится, а завтра утром вместе с нашей непорочной Марго отправляется на поиски раненых.
– А там некого уже искать, – ответила тетя Алла, играя кружкой.
– Это почему же? – возразил Крот.
– Ушли они оттуда. И уже не вернутся. Не надо их искать.
Тетя Алла в самом деле говорила не слишком убедительно. Мне показалось, что она знает об убийстве спасателей или, во всяком случае, догадывается об этом, но почему-то пытается убедить нас в том, что они живы. И тут на мою голову обрушилась нелепая догадка: а не принимала ли тетя Алла участие в убийстве? Эта догадка родилась на пустом месте, и все-таки я тотчас задумался, имеет ли она право на существование. Допустим, после катастрофы выжило четверо. Акулов ушел за помощью, а тетя Алла осталась с ранеными. И вот появляется Морфичев. Он сразу же раскрывает перед ней карты и предлагает прикончить раненых, чтобы избавиться еще от двух соперников. Она соглашается… Она соглашается… М- да, эта версия шита белыми нитками. С какой стати убийца доверится незнакомой женщине? И какой тварью должна быть тетя Алла, чтобы сразу согласиться принять участие в казни беззащитных и беспомощных людей! Не та фигура. Не верю. Сговора между тетей Аллой и убийцей быть не могло. И все же, почему она темнит, почему что-то недоговаривает? И откуда такая уверенность, что они ушли с обрыва и туда уже не вернутся. Будто она знает, что оба спасателя мертвы и сброшены в реку. Но если знает, то почему открыто не скажет об этом? Боится, что мы заподозрим ее? Или боится мести со стороны убийцы? Стоп! Стоп…
Как же мог вылететь у меня из головы Акулов, этот мрачный тип с кривым боксерским носом! Вот личность, которая потенциально могла совершить убийство. Я прекрасно помнил наш спонтанный спор в самолете незадолго до прыжков, и как Акулов кричал, брызгая слюной: «Я готов к победе идти по трупам! Ломать челюсти и сворачивать шеи!» Этот человек наверняка был способен вызвать у тети Аллы чувство панического ужаса. Он мог загипнотизировать ее, словно удав кролика… Что резануло мне слух, когда тетя Алла рассказывала о катастрофе? Ага, вспомнил! Она назвала Акулова умницей, потому как он вытащил всех наверх и еще помог перебинтовать раненых. Да уж, умница! Это определение уж слишком натянуто и совсем не подходит к Акулову. Тетя Алла нарочно использовала этот эпитет, чтобы никто не догадался о ее истинных чувствах к нему. Но зачем тогда Акулову понадобилось вытаскивать раненых, если он собирался пристрелить их и сбросить в реку? Видимо, чтобы заполучить алиби. Тетя Алла была свидетелем его благородного порыва, этого-то он и добивался. Затем он сказал, что идет за помощью, а сам спрятался в кустах и стал ждать удобного момента. Этот момент наступил, когда тетя Алла пошла за водой. Тогда он вышел из кустов, застрелил тренера и кудрявого и скинул их с обрыва… Нет, опять какая-то ерунда получается! Ради чего Акулов просидел почти целые сутки в кустах, теряя драгоценное время? Ради того, чтобы вывести из Игры двух доходяг? Да какие они соперники, если даже самостоятельно передвигаться не могли? И откуда у Акулова пистолет? Не много ли пистолетов на одно телешоу?
Мои версии рассыпались, словно рукопись, сожженная в камине, и едва я прикасался к невесомым черным страницам, как они тотчас превращались в прах. Нет, не сидел Акулов в кустах, не курил «Яву». Он оставил тетю Аллу с ранеными, а сам торпедой помчался к финишу. И ни одной лишней минуты он не провел на обрыве! Ведь с крушением самолета он заполучил реальный шанс выиграть приз!
– Пожалуй, вы правы, – пробормотала тетя Алла, потирая лоб. – Надо выспаться. А завтра я все вспомню. Обязательно вспомню… Что-то очень важное…
– Вспоминайте, вспоминайте, – усмехаясь, поддержал ее Крот.
– Вспомню, – пообещала тетя Алла, как мне показалось, с каким-то скрытым намеком.
– Удачи вам в этом нелегком деле! Только интересно бы узнать, а где вы собираетесь спать?
– А разве вы не пустите меня в свой домик?
– Видите ли, этот домик строился на трех человек. Про вас мы как-то не подумали.
Марго была бы не Марго, если бы промолчала.
– Если вы, господин Лобский, – произнесла она, смакуя каждое слово, – ляжете на бочок, да еще втянете животик, запросто вместятся четверо.
– А почему я должен спать на боку, если привык спать на спине?
– Спать на спине вы будете у себя дома или в гробу, – нехорошо пошутила Марго. – А здесь экстремальные условия, потерпите!
– Я лягу у костра, – сказал я, ибо эта словесная перестрелка мне уже порядком надоела. Марго, досадуя, что я помешал ей поставить Крота на свое место, больно ущипнула меня за плечо. Крот, торопясь
