– Если хочешь, можешь остаться, – сказал я ему.
– Спасибо, хозяин, – пробормотал опешивший Доходяга, вытянул руки вдоль тела и, пятясь к стене, стал откланиваться. – Я и не употребляю часто, разве что по праздникам, и дисциплину люблю. Если сказано закончить через два дня – ночью спать не буду, а закончу…
Посмотрим, подумал я. Время покажет, кто есть кто.
Глава 19
У меня не было четких аргументов в пользу Браза, и все же я отмел его без всяких колебаний. Я привык доверять своей интуиции, а она говорила, что к вымогательству Браз не имеет никакого отношения. Режиссер, снявший несколько неплохих фильмов, не стал бы идти ва-банк ради картины, которую сам же назвал бездарной.
Я располагал уже немалым количеством фактов, но пока крутил их в руках, как ребенок детали конструктора «Лего», не зная, что к чему надо присоединять, чтобы получилась завершенная фигура. В чем я должен был разобраться, так это в том, какие факты имеют отношение к шантажу, а какие нет. «Чужие детали» могли увести меня на ложный путь и запутать окончательно.
Например, убийство Кучера. Кому он мешал? Совпадение это или закономерность, что непосредственно перед убийством с ним встречалась Инга?
А странный набор в холодильнике Лебединской? С кем она распивала водку? Кто курил сигареты с фильтром у нее на кухне? Можно предположить, что накануне убийства, вечером, к ней пришел Лембит и снова стал уговаривать продать ему золотые монеты. Лебединская отказала, эстонец настаивал. Они выпили водки (как все-таки это не похоже на тетю Шуру!), после чего Лембит ушел ни с чем, а на следующий день толкнул ее под колеса «шестерки», а затем обыскал ее квартиру. Но как объяснить, что Лебединская утром не убрала со стола рюмки, тарелки? И тем более странно, что такую серьезную улику, как рюмка с отпечатками пальцев, оставил Лембит!
Зачем заходил в квартиру Лебединской Виктор? О какой тайне он бормотал?..
Я крутил «детали» и все никак не мог что-нибудь из них сложить. В конце концов я понял, что если буду разгадывать этот бесконечный вопросник, то мой дедуктивный поиск вымогателя продлится до бесконечности. Пришлось остановиться на хлопотном, но проверенном способе, который раньше всегда меня выручал: выбирать наиболее одиозные фигуры и с помощью слежки и кулаков выжимать из них все, что только возможно.
Я обозлился на себя и на весь мир и пошел напролом.
Гостиницу, в которой остановился продюсер Черновский, я отгадал с первого раза. Лучшие апартаменты и сервис мог предложить только «Жемчуг», в рекламном буклете которого утверждалось, что этот отель с категорией «пять звезд» соответствует высочайшим европейским стандартам. Вряд ли Черновский страдал болезненной скромностью и выбрал гостиницу подешевле. Я не ошибся, и девушка из справочной службы «Жемчуга», куда я позвонил, подтвердила, что Илья Черновский действительно у них проживает.
– А вы не можете сказать, он сейчас у себя? – спросил я.
– Нет, не могу, – ответила девушка и положила трубку.
Конечно, подумал я, отключая телефон, станешь ты задарма раздавать такую ценную информацию.
Я открыл бар, взял бутылку шампанского, положил ее в пакет и спустился этажом ниже. Инга еще не выходила из своего номера, дверь ее была заперта изнутри. Как и положено актрисе, Инга вела богемный образ жизни, то есть гуляла до глубокой ночи и спала до обеда. Черновский, однако, не слишком допускает ее к своему телу, подумал я, спускаясь в гараж. Во всяком случае, Инга еще ни разу не ночевала у него. Любовь – любовью, а постель врозь.
За несколько минут я доехал до «Жемчуга», поставил машину на гостевой стоянке, напротив главного входа, и зашел в вестибюль. Дежурный администратор охотно обменяла на шампанское информацию о Черновском.
– Да, он у себя. Не выходил.
Я вернулся в машину и, скрытый темными тонированными стеклами, принялся ждать, надеясь, что смогу узнать продюсера, даже если он появится без своей шикарной белой шляпы и костюма.
Через полчаса я понял, что допустил серьезную ошибку, поставив свой джип на самом видном месте. По тротуарной плитке, цокая каблучками, прошла Инга в роскошном красном платье с оголенной спиной. Она не могла не заметить мою машину, так как шла прямо на нее, но не подала виду, а, свернув к главному входу, исчезла за стеклянными дверями.
Я выругался, завел мотор и отъехал за угол здания. Надо было предвидеть, что здесь в любой момент может появиться Инга, пенял я себе. Теперь задача многократно усложнилась. Если люди не хотят, чтобы за ними следили, то найдут много способов оторваться от любопытствующих.
Мне недолго пришлось пасти входные двери. Минут десять спустя Инга и Черновский вышли из гостиницы. Я мысленно посочувствовал продюсеру. Для тридцатиградусной жары Черновский был излишне тепло одет. Вот что значит имидж! Белый костюм с жилеткой и пиджаком, широкополая шляпа, кидающая тень на лицо, черный шелковый платок на шее. Черновский широкими шагами пересекал гостевую стоянку и на ходу курил. Инга семенила чуть впереди него.
Если бы я знал наверняка, что Черновский – это и есть Лембит Лехтине, он же автор писем, называющий себя N! С каким удовольствием я сбил бы его дурацкую шляпу на землю и прихлопнул ее ногой, как высохший гриб-пылевик. Только до тех пор, пока шантажист находится в тени, пока действует инкогнито, он обладает силой и властью.
Черновский вытащил из кармана жилетки ключи, вытянул руку вперед. Белый японский «Лексус» приветствовал хозяина коротким свистом. Продюсер и Инга сели в машину. Беззвучно захлопнулись двери. Легкосплавные колесные диски, напоминающие самолетные пропеллеры, начали стремительно набирать обороты. Машина сверкнула узкими фарами, круто развернулась перед главным входом и помчалась по улице вверх.
Искусством слежки я не обладаю. Тем более железным терпением. Не таясь, без всякой конспирации, я внаглую помчался вслед за «Лексусом», сел ему на хвост и добился того, чего, собственно, и добивался. Черновский свернул с центральной улицы, объехал квартал и вернулся на прежний маршрут. Убедившись, что я не отстаю, он на малом ходу, не дергаясь, повторил круг. Затем еще раз. Потом еще.
