– Ну что ты возишься? – устало спросил женщину врач-мужчина.
– Он дергается… Никак не могу уколоть…
– Ударь по щекам… А ну, закрой рот!
– Отрежьте ее! – орал человек. – Отрежьте!..
– Еще зажим! – перекрикивал его мужчина. – Да промокни же ты здесь, все мокро…
Женщина с поднятыми окровавленными руками прошла мимо Кочина и Гешки к столику за тампонами. В клеенчатом фартуке она была похожа на продавщицу мясного отдела.
– Бедный парень, – сказал маленький в белом. – Лучше бы он потерял сознание.
– Будете ампутировать? – спросил Кочин. Врач пожал плечами.
– Ампутировать всегда успеем. Попробуем собрать по кусочкам. Хотя там уже не нога, а сплошной фарш.
– А ну лежи спокойно! – закричала женщина прямо в лицо голому человеку с фаршем вместо ноги. – Распустил сопли из-за ерунды! Закрой рот и терпи!.. Не дергайся, я тебе говорю!
Санитарка выволокла из-под тележки таз, полный окровавленных тампонов. Издали казалось, что она несет таз с клубникой.
Врач бросила на пол кривую иглу, ухватила пинцетом из стерилизатора другую и снова ткнула шприцем в тело.
Человек кусал губы и мычал.
– Что-то не идет, – кряхтела женщина со шприцем. – Расслабь попу, ну! Не напрягайся, говорят тебе!..
– Дай ему двойную, Света, – буркнул мужчина, отошел к рукомойнику, стягивая порозовевшие перчатки, кивнул Кочину: – Здравствуйте, Евгений Петрович… Извините, руки грязные.
– Здравствуй, Игорь! Когда я смогу с ним поговорить?
Врач, оттирая пальцы щеткой, пожал плечами:
– Можно и сейчас. Пока девочки готовят его к операции, десять минут у вас есть.
Вытирая руки вафельным полотенцем, он подошел к тележке, склонился над лицом человека.
– Ну что? Балдеешь?
Голый человек уже лежал тихо, только дышал часто и глубоко. На его щеках проступил румянец, глаза заблестели.
Кочин тоже подошел к раненому.
– Обезболили?
– Морфий, – ответил врач. – На время отделили его душу от тела. И вы видите – он счастлив. Наше тело, этот фантик для души – отвратительная вещь… Спрашивайте, Евгений Петрович, он все понимает.
Кочин склонился над влажными глазами.
– Кузьменко, ты можешь ответить, как вы оказались в Нангархаре?
Человек, не сводя глаз с Кочина, едва заметно шевельнул плечом. Губы его дрогнули.
– Не знаю…
– Как не знаешь, Кузьменко? Ты помнишь – вы доски везли на седьмой километр? Помнишь это?
Человек кивнул:
– Мы везли доски… на седьмой…
– Да-да, – торопился Кочин, боясь, как бы Кузьменко не потерял сознание, не уснул. – Но вы оказались в Нангархаре, вас обстреляли… Помнишь? Зачем вы поехали в Нангархар, Кузьменко?
– Не знаю, мы долго ехали…
– Как долго?
– Час… Даже больше.
– До седьмого километра ехать двадцать минут, Кузьменко!
– Прапорщик спрашивал, как доехать до «точки»… перед мостом, где развилка… Потом еще раз…
– У кого спрашивал? Он что, не знал маршрута?
– Такси там было… Желтая «Тойота»… А потом еще минут сорок… Они из гранатометов лупили… Ребята вылезали из кабин, чтоб не сгореть… Чумак и Колыбаев босиком были.
Кузьменко говорил все тише, зрачки плыли под веки. Он, наверное, уже не видел офицера. «Единственный свидетель», – подумал Кочин.
Врач встал рядом с командиром полка, сунул руки в широченные карманы белого халата. «Свидание закончено», – понял Кочин.
– Завтра он будет отходить от наркоза. Зайдите послезавтра, Евгений Петрович, может быть, он что- нибудь еще вспомнит.
