эту ситуацию. А также ее преследовал усиливающийся страх за свое тело и растущее чувство вины. Ей казалось, что она предает свою мать, хоть и не по собственной воле.
Все это увеличивало ее ненависть к отчиму. Постепенно Чарити начала обижаться и на мать – за ее слепоту, за то, что она, кажется, не видела подводных потоков в их новой жизни…
И так прошло шесть лет, – подумала Чарити. Ей потребовалось усилие, чтобы расслабиться и прогнать неприятные воспоминания, которые осаждали ее сейчас.
Она тряхнула головой, отгоняя прочь смутные сожаления. Теперь все в прошлом и не имеет никакого значения. По иронии судьбы это никогда не имело значения для матери, потому что она упорно не видела тут проблемы.
Когда в отчаянии Чарити обратилась к ней за помощью, Эмили не поверила!
Она не верила, что ее муж имеет какое-либо запретное влечение к своей падчерице, кроме естественной отцовской привязанности. Эмили обвинила свою дочь в том, что та выдумывает всякие небылицы, и даже не стала слушать ее рассказ о некоторых весьма специфических моментах, касающихся поведения отчима. Она так разволновалась, что пришлось вызвать ее служанку, которая дала успокоительное.
Мать не разрешала больше говорить об этом. Она или тут же выходила из комнаты, или резко меняла тему. Даже красную полосу на щеке мужа, оставшуюся от кнута Чарити, она тоже не хотела замечать.
Отчим напал на Чарити, когда она читала на укромной полянке в лесу, думая, что это место полностью безопасное. Он попытался повалить Чарити на спину. Только кнут и неожиданно вспыхнувшая ярость помогли ей спасти свою девственность. У Чарити было время вскочить на лошадь, привязанную к дереву неподалеку, и ускакать.
Этот инцидент наконец-то убедил Брендана, что она совершенно равнодушна к его легендарному обаянию, хотя дело на этом кончиться не могло, разумеется.
Ее отчим мстил ей за свое раненное самолюбие. Он старался унизить ее при каждом удобном случае.
В то же время он пользовался ее зависимым положением. Строго требовал исполнять домашние обязанности и даже заставлял, чтобы она развлекала его гостей – и это еще до того, как здоровье его жены ухудшилось настолько, что она больше не могла выступать в роли хозяйки дома.
Из-за матери Чарити отклонила несколько предложений. Это не было большой жертвой, впрочем, потому что ни один из этих мужчин ей не нравился.
А кроме того, она поняла, что является как бы буфером между матерью и их домашним тираном, который будет счастлив помучить свою бедную жену, если Чарити исчезнет и ему придется выбирать себе новую жертву.
К несчастью, матери явно не повезло с выбором мужа, сделала вывод Чарити после двух месяцев пристального наблюдения.
Необыкновенная красота Эмили сыграла с ней в конце концов плохую шутку. Со своим интеллектом Эмили могла бы найти себе лучшего партнера из всех тех, кто был счастлив ухаживать за ней. Она не была виновата, что мужчины обращали внимание только на ее красоту.
Так было с первым ее мужем. Она пленила его красотой, но не смогла заинтриговать.
Нельзя ее было обвинять и в недостатке той энергии, с которой она старалась удовлетворить своего второго мужа. Эмили не понимала мужчин, хотя они ее любили. Они клялись ей в вечной любви, а получив то, что хотели, не пытались скрывать наступающего очень скорого безразличия и покидали ее, как потрепанный корабль в бурном море.
Постепенно она ушла в мир своих болезней. Возможно, сначала выдуманных, но слишком реальных, во время второго брака. И теперь ей уже недолго осталось, напомнила себе Чарити.
Несмотря на глубокую жалость к несчастной женщине, которая всегда была для нее любящей матерью, Чарити молилась, чтобы конец ее был по возможности быстрым – ради Пруденс и ради нее самой.
Лишь она одна знала, что темные круги у нее под глазами были не следствием усталости, а следствием постоянного страха за сестру.
Пруденс взрослела медленно, но уже проскальзывало в чертах ее лица и великолепных пропорциях тела обещание красоты изумительной, неповторимой. В последние месяцы она вся так и расцвела, превратившись словно в младшую копию своей красавицы-матери, какую Чарити помнила ее еще с детства. Чарити очень боялась, что Брендан Райан тоже заметит метаморфозы, произошедшие с ее сестрой. Эти новые страхи не могло успокоить даже сознание того, что Пруденс еще слишком юная. Ведь Чарити сама была ненамного старше сестры, когда они приехали в Гринхилл, а для сладострастной натуры Брендана не существует никаких преград. А совсем недавно Чарити заметила, что он посматривает с удовольствием на ее сестру. И облизывается на нее как кот на сметану. Ужас закрался тогда ей в душу. Пруденс такая невинная!
И к тому же она унаследовала от матери характер ласковый, нежный. Она не способна сопротивляться более сильной воле.
Чарити уже давно стала задумываться об их будущем. С тех пор, как ей стало ясно, что Эмили не выкарабкается из своей болезни.
Позднее мысли о более четком плане осаждали ее постоянно. Действительно, был необходим план, который поможет им уехать из Гринхилла, а также из Ирландии. Но пока ничего конкретного она не придумала.
Долгими ночными часами, когда она сидела у постели своей матери, Чарити перебирала в голове разные идеи, отбрасывая их одну за другой как непрактичные или трудные для выполнения. А в последнюю ночь мысли ее крутились еще быстрее. Чарити подхлестывало то, как насмешливо глянул Брендан на нее за обедом: он понял, что она заметила его откровенные взгляды, обращенные на Пруденс.
Будто тяжесть всего мира легла на плечи Чарити, когда она усталым шагом вошла в столовую.
У нее почти не было аппетита в эти дни. Но она знала, что очень важно поддерживать свои силы, ибо самый тяжелый день еще впереди.
