сообщить. Вы еще не все знаете о нас… Нет! Пруденс тут ни при чем. Это касается только меня… Прежде чем принять решение…
Она замолчала, потому что у нее сжалось горло. Но Филипп Марш сказал спокойно:
– Если вы хотите сказать о втором браке вашей матери и о том, как вы притворялись вдовой, то я уже знаю. Пруденс мне все рассказала.
– Все?! – воскликнула Чарити и прижала ладони к губам.
Она смотрела на него широко открытыми глазами. Филипп наклонился вперед и взял ее за руку. Его пальцы были такие же теплые, как и его голос:
– Пруденс дала мне вчера ответ только после того, как рассказала всю эту историю. О смерти вашей матери в Ирландии, о попытке вашего отчима соблазнить ее, о вашем бегстве в Англию от него и о том, как вы решили притвориться вдовой, чтобы дать сестре шанс этой весной.
– Она сказала вам, что я украла восемьсот фунтов стерлингов и что меня могут посадить в тюрьму, если Брендан Райан поймает меня?
– У вас есть все права на эти деньги. И даже больше. Негодяй потратил ваше приданое, да еще хотел изнасиловать юную девушку, его падчерицу. Я сам отдам ему деньги, как только стану совершеннолетним – не потому что они его, а чтобы вы жили спокойно.
Впервые за все время после той ночи, когда умерла мать, Чарити заплакала, и слезы ручьем потекли по ее щекам. Но это были слезы радости и облегчения.
Она вытерла лицо платком, который дал ей Филипп. Чарити улыбнулась.
– Вы понимаете, что связь с нами может быть опасна для вас и вашей семьи? – сказала она.
– Мы с Пруденс собираемся сами строить наше счастье, и никто нам в этом не помешает, – заверил он ее.
Чарити сначала успокоилась, а потом расстроилась еще больше.
Было приятно, конечно, что все так сложилось. Мечты о счастье любимой сестры сбылись, ее будущее гарантировано. В то же время она испытывала какую-то непривычную пустоту. Пруденс уходила от нее. Теперь Филипп будет заботиться о ней. Чувство одиночества охватило Чарити еще до того, как Филипп тепло попрощался и ушел.
Они договорились называть друг друга впредь по именам.
Она поняла, что Пруденс сама сделала свой выбор, не сказав ничего сестре. Чарити спрятала обиду, сообщая о визите Филиппа, когда Пруденс вернулась домой с прогулки. Они вместе порадовались, но Чарити почти явственно видела, как Пруденс уплывает постепенно из ее жизни. Можно было прочитать себе лекцию на тему, как плохо быть эгоисткой…
А Пруденс все говорила без умолку о свадьбе и о том, что они с Филиппом хотят поехать в его имение. Надо навести там порядок… Имение было запущено, потому что мать Филиппа предпочитала жить все время в Лондоне.
Неминуемая разлука с сестрой мрачной тенью стояла впереди. Пусть даже причина была очень радостная. Но еще один призрак тревожил ее. Чарити все время думала, что в Лондоне их могут разоблачить. И вот теперь они должны оставаться здесь до конца лета.
Хотя денег им хватит благодаря выигрышу. Но она не могла избавиться от какого-то суеверного страха. Она прямо чувствовала, как течет песок времени неуклонно и обнажается ложь.
Два человека уже знают правду. Никто из них не раскроет тайну, но факт сам по себе убийственный, потому что они связаны с семьей Леонард.
Тяжелую ношу ответственности взвалила на свои плечи Чарити. Она не могла поэтому наслаждаться этой весной. Чарити вспомнила, как она радовалась первые недели их пребывания в Лондоне. Какая же она была наивная! Она не удивилась бы, обнаружив, что поседела за эти дни. Действительно, ведь должно быть и физическое подтверждение ее преждевременной душевной усталости.
Было одно бесспорное преимущество в тайной помолвке Пруденс, – и сестры уцепились за него с радостью, – это возможность умерить их слишком активную светскую жизнь.
Так что, два дня после сделанного Филиппом предложения, сестры никуда не выезжали, а просто отдыхали дома вечерами. Чарити сидела с книгой в руках, а Пруденс музицировала часами в свое удовольствие.
Они рано ложились спать, а просыпались такими свежими душой и телом, как никогда за все время своего пребывания в Лондоне.
Третий вечер они посвятили простым и приятным развлечениям. Несколько хороших друзей Пруденс собрались в гостиной, они забавлялись как дети разными играми – начиная от шарады и кончая бирюльками.
Чарити сидела спокойно с вышиванием в руках и смотрела благосклонно на молодых людей, забавляющихся так по-домашнему. Она чувствовала себя немного одиноко. Не потому, что молодежь игнорировала ее. Наоборот, они очень хотели, чтобы она присоединилась к ним. Чарити смеялась, но не принимала участия в их играх, хотя ее привлекали, чтобы рассудить возникший среди веселья какой-нибудь спор.
Это был очень веселый и приятный вечер, с чаем и милыми задушевными беседами.
Чарити делала стежок за стежком и думала, что единственное, чего ей хочется – это собственной компании, а точнее, друга, с которым она могла бы обменяться своими мыслями совершенно свободно, не заботясь о приличиях, репутации или достоинстве.
Образ лорда Тиндейла стоял перед ней, и его темные глаза сверкали на нее так, что она замирала, опуская руки на вышивание. Она удивилась. Ведь под словом «друг» она понимала, конечно, подругу. Как же иначе? Разве может быть дружба между мужчиной и женщиной? Тем более, если их не связывают кровные узы или продолжительное, с самого детства, знакомство.
Лорд Тиндейл никак не мог быть человеком, претендующим на подобную роль, если учесть сколько раз
