– Но, папа, не ты ли говорил...
– Говорил, – поморщился отец. – Но не зря ведь сказано: из всех возможных решений выбирай самое этичное, и оно почти наверняка окажется ещё и единственно правильным.
– Не глупи, Юра, – резко заметила мама. Она встала, подошла к плотно зашторенному окну, взглянув в ночь сквозь узкую щель. Я сидел в глубине папиного кабинета, так, чтобы при всём желании, даже при опущенной фрамуге, меня никто не смог бы засечь снаружи. Как и обычно, глушилки работали на полную мощность, отец, богатый промышленник и рыботорговец, влиятельный депутат Думы, имел все основания заботиться о своей перманентной информационной безопасности. Аппаратура всегда старалась вовсю, так что можно было не опасаться, что внезапно усиленный режим секретности вызовет подозрения у секуристов Дарианы.
– Почему это я глуплю? – обиженно сказал отец. Они всегда спорили с мамой и всегда обижались друг на друга. Удивительно серьёзно для людей, проживших вместе столько лет и вместе через столько прошедших.
– Потому что в данном конкретном случае решение совершенно верное. Или мы убираем обезумевших фанатиков, или... Это как инфекция. Наша иммунная система не ведёт переговоров с вирусами и не рассуждает об этичности уничтожения бактерий. На руках Дарк и её присных столько крови, что...
– Что убить её – дело благое? – перебил папа.
– Именно, – отрезала мама. – И с чего это ты вдруг заколебался, Юрчик? Или старая дружба не ржавеет?
– Ты о чём? – возмутился отец. – То случилось... тридцать лет назад! Мы щенками все были!
Мама пожала плечами.
– Руслан, я думаю, ты должен знать. Когда-то твой отец... дружил с Дарианой.
– То есть как? – опешил я. – Она ж с...
– Ну, родилась-то она не здесь, само собой. Но сам посуди – если она не учила языка в детстве, откуда у неё такой русский? Почти без акцента? Так что можно сказать, что в каком-то смысле ни с какого она не с Нового Ковенанта. Наша она, новокрымская. Вот так-то вот.
– Может, она ещё и не Дариана? – обалдело пробормотал я.
– Дариана, Дариана, – проворчал отец. – Это-то верно. И семья у неё – «новые пуритане». Сотня или полторы их в своё время приехали к нам, на Крым. Дариане было...
– Семь лет тогда, – подсказала мама.
– Ну да. Верно. Семь лет. Она окончила школу тут у нас. Но родилась – не здесь. На всё ещё независимом Новом Ковенанте.
– Какую же она школу закончила? Здесь, в Севастополе?
– Ты что, – фыркнула мама. – Эти пуритане, хоть и с приставкой «новые», единственные, кто точно знает, как следует исповедовать Веру, разве они позволят, чтобы их дети ходили в простую общественную школу?.. Да ещё в православную?
– Окончила она частично – экстерном, частично – частную гимназию Оболенской, – нехотя сказал папа. – Там мы и познакомились... Мы её Дашей звали... Но какое отношение это имеет... я и мысли допустить не могу, чтобы помиловать Дарк из-за... Я первый сказал Русу, что он обязан был добить её...
– Верю, верю, милый, не старайся так, – проворковала мама. И тотчас тон её изменился, сделавшись колючим и резким: – Для меня и без Конрада очевидно, что Дарк планеты не покинула. Ей надо наработать своё оружие, вывести новых «маток»...
– А почему у Дарк не может быть ухоронок на других планетах? – резонно заметил папа.
– Могут. И наверняка есть. Сучка предусмотрительна. Но бросить нас за спиной на Новом Крыму она не может. А биоморфы едва ли повинуются кому-то кроме неё... ну, и ещё пары-тройки людей из ближайшего окружения. А бросить нас она не может потому, что без Нового Крыма, без его морей, её разлюбезная Федерация протянет ноги. На хлорелловых брикетах долго не продержишься, нужна полноценная пища. Да и счастливые граждане Федерации, освобождённые от тяжкого имперского гнёта, не слишком-то возрадуются смене рационов. Поэтому Дарк просто обязана...
– Тогда отчего бы ей просто не взять этот дом приступом? – заметил отец. – Быстро, просто, эффективно. Никто особенно не станет задавать вопросов.
– Можно придумать тысячи объяснений, Юра. Первое, к примеру: понимает, что этот дом хорошо укреплён и штурм обойдётся ей в копеечку. Не то, чтобы Даша так сильно озаботилась бы сохранением жизней своих ребят, но класть их без счёта тоже непрактично. А в непрактичности её никак не заподозришь. Второе – штурм загородной усадьбы известного депутата, первого заместителя председателя бюджетного комитета Думы наделает шуму. А поскольку по периметру расставлены видеокамеры... и наша Даша это знает – то зачем рисковать?
– Если ты веришь Конраду, что Дарк вот-вот попытается взять планету под контроль, – то чего ей бояться? – возразил отец.
– Именно потому, что она собирается взять планету под контроль, – усмехнулась мама, – она и будет сидеть тихо до самого последнего момента. Нет, Даша постарается покончить с нами, не поднимая лишнего шума. И, более того, мы с тобой ей, в общем-то, не нужны. Только Руслан. Только он – неизвестный, неоцениваемый фактор в её расчётах. Выживший в активной массе. Свалившийся как снег на голову в надёжном, упрятанном под землёй бункере. Последовательно разрушающий её планы...
– Не больно-то разрушающий... – проворчал я.
– Не скромничай, – строго сказала мама. – И слушай меня, герой. Мы действительно отвлеклись... на ненужные воспоминания. Растеклись мыслею по древу. А надо действовать.
– Не вижу точек приложения, – заметил отец. – Пока не найдём убежище Дарк...
– Точка приложения появится, как только начнём действовать, – непререкаемым тоном отрубила мама. – Эх вы, мужики, ничего-то вы без баб сделать не можете.
– Ladies first, – улыбнулся папа.
– Само собой. Раз лиса, то есть Даша, сама из норы не вылезает, придётся её оттуда выманить. Сколько раз вам это надо повторять?
– Это как? – хором спросили мы с отцом.
– Валленштейн прав – сейчас отделяться от Империи безумие. Это не то, чего мы добивались и чего мы хотели. Значит, ты, мой дорогой, произнесёшь на ближайшем заседании Госдумы зажигательную речь, подчёркивая пагубность отделения в настоящий исторический момент. Упирай на экономические последствия, потерю рабочих мест, стремительное обесценивание новых денег и отсутствие доверия к ним. Заяви, что твоё прошлое...
– Не учи учёного, – буркнул отец. – Ты представляешь, что после этого поднимется?
– Представляю. Но это заставит Дариану наконец действовать.
– Почему ты так уверена?
– Потому что никому из крупных компаний не улыбается полностью перестраивать свой производственный цикл с тех же ползунов на какого-нибудь... – мама прищёлкнула пальцами, отыскивая слово, – на какого-нибудь минтая, если уж пользоваться старыми терминами. Что давало налоговые поступления? Экспорт в Империю дорогущих ползунов, осьминогов, икры и так далее. Откуда сейчас течёт тонкая струйка твёрдой валюты? Оттуда же, от контрабандной торговли деликатесами. А чего хочет Федерация? Числом поболее, ценою подешевле. Причём в кредит. И за свои деньги, которые валятся уже сейчас. А мы – чуть ли не единственная планета с развитой пищевой промышленностью.
– И почему ты решила, что сей прекрасно всем известный факт заставит Дариану высунуться? – Папа насупился: не любил, когда ему читали лекции.
– Потому что будет инициирован запрос бюджетного комитета...
– Какой запрос, – раздражённо бросил отец, – когда у нас есть решение всепланетного референдума?
– Тем не менее Дума не утвердила никаких чрезвычайных мер по расходной части бюджета, – заявила мама.
– Зачем нужны чрезвычайные меры, если мы же сами, добровольно, приняли закон о военных поставках...
