– Если хочешь остановить меня, сделай это сейчас, – сказал Шейн, стаскивая с нее свитер и жарко целуя ее в животик.
– Нет, – ответила Роза. Она не могла остановить его. Не могла остановить себя. Она пробежалась пальцами по его коротким мягким волосам и сомкнула руки на его шее в тот миг, когда он поцеловал ее прямо над пуговкой джинсов.
Шейн поднял голову и взглянул на Розу. Его лицо выражало смесь жгучего желания и мучительных сомнений.
– Мне нельзя… – пробормотал он.
– Можно. – Она коснулась пальцем его щеки. – Нам можно. Пожалуйста.
Роза видела, как дрожь пробежала по его телу. Он на мгновение зажмурился, а затем вновь посмотрел на нее. Казалось, в синеве его глаз можно утонуть.
– Как скажете, мисс Гамильтон, – сказал Шейн.
Роза знала, что он хотел произнести это мягким, тягучим говорком. Но не получилось. В его словах звучала страсть. И это совпадало с чувствами самой Розы. Она обхватила его плечи и попыталась привлечь его к себе. Ей не удалось бы сделать это против его воли.
Но он хотел. Очень хотел.
Роза не могла не думать о последствиях своего решения. Но какими бы они ни оказались, она справится с ними. Какими бы они ни оказались, они будут слишком малой ценой за любовь Шейна.
Интересно, как бы Шейн назвал происходящее. Ведь это нечто большее, чем просто совместное удовольствие. Он мог бы сказать, что они «занялись сексом» или «переспали» или просто «трахнулись».
Но тогда он будет не прав.
Потому что в действительности это называется любовью.
Роза понимала это по нежности его рук, по мягкости его прикосновений, по тому, как дрожали его пальцы, лаская ее разгоряченную плоть. Она видела это в его глазах, во взгляде, скользящем по ее телу, изучающем и запоминающем каждую черточку. Она слышала это в его учащенном дыхании, в мурлыкающих звуках, которые он издавал, стаскивая с нее рубашку через голову. Она чувствовала это в его все более настойчивых поцелуях.
И она тоже любила его.
Отец бы осудил ее. Опомнившись… если когда-нибудь это произойдет… Роза скорее всего тоже осудила бы себя.
Но не сейчас.
Сейчас она не могла задумываться над своим поведением. Она просто любила.
Роза отдавала себя всю. Прошлым вечером она слышала боль в голосе Шейна. Видела безнадежность в его глазах, страх перед неизвестным будущим. Она сопереживала каждому его чувству. И призналась, что испытывала похожие чувства после смерти матери.
В то время ей был нужен человек, с которым она могла бы поделиться, Который обнял бы ее и сказал, что она не одинока.
У нее был отец. И ее цветы.
У Шейна нет никого.
Кроме нее.
Поэтому она его любила. Не только потому, что оказалась здесь. И потому что хотела этого.
Шейн замер на секунду, словно предоставляя Розе последний шанс отказаться. Она не воспользовалась этой возможностью, и тогда Шейн решительно кивнул головой. Розе подумалось, что именно с этим жестом он выходит к быку.
С этого мгновения путь назад был отрезан.
Все их движения были наполнены жарким желанием, настоящей страстью. Но их соитие не было лихорадочным.
Оно было пылким. Страстным. Глубоким.
И когда Шейн вошел в нее… и она приняла его с радостью… это было самое яркое выражение любви, какое она испытала в жизни.
Боль померкла рядом с чудом этого мгновения.
Для Розы.
Но не для Шейна.
Роза почувствовала, как он напрягся, замер. Чертыхнулся.
Его голова покоилась у нее на груди. Он затаил дыхание, оставаясь совершенно неподвижным.
Роза, скованная внезапной болью и сопутствующим ей потоком чувств, тоже замерла на долгое мгновение. Но ее тело продолжало жить своей жизнью.
Она вздохнула. Медленно. Осторожно. Затем еще раз – полной грудью. Боль прошла. Роза обняла Шейна, побуждая его продолжить.
– Роза! – шепнул он, пытаясь отстраниться.
Роза его удержала.
