* * *
В годы обучения в университете на стене в ее комнате висел плакат, провозглашавший: «Сегодня первый день твоей оставшейся жизни». Тогда это казалось Софи вдохновляющим, заставляло ее радоваться каждому новому дню, стремиться к новым достижениям и не слишком сожалеть о неудачах.
Но тогда все было по-другому. Она была другой. За ее плечами не было прошлого, которое есть у нее сейчас, не было Ари и Джорджа, не было этих странных и запутанных отношений, и ее сердце еще не было разбито.
Сейчас в будущем Софи видела лишь пустоту и горечь и испытывала только боль.
В том числе и боль от безнадежно затекшей шеи, потому что всю ночь она провела в постели плачущей Лили, стараясь утешить ее.
И Софи знала, что она виновата в слезах дочери. Если уж она привезла Лили в Нью-Йорк, то должна была предупредить ее, что она там временно. Сообщать ей об этом, забрав ее назад в Калифорнию, было уже поздновато.
Лили лишь всхлипывала и повторяла:
— Мы не должны были уезжать не попрощавшись, это было неправильно.
— Прости, милая, это было необходимо. Мне нужно было уехать.
Это было просто и эгоистично, она не могла этого не признавать, но и оставаться рядом с Джорджем она больше не могла.
Софи осторожно поднялась с постели, стараясь не разбудить только что задремавшую Лили. Ее шея и плечи ужасно болели, а в глаза, казалось, кто-то насыпал песка.
— И это первый день моей оставшейся жизни, — с горькой усмешкой прошептала она.
Звучало не слишком многообещающе.
Она приняла душ, стараясь не думать о том, что еще вчера делала это вместе с Джорджем, высушила волосы, надела футболку и короткие шорты. Может быть, эта одежда была бы не по сезону в Нью-Йорке, но в Калифорнии почти всегда царило жаркое лето.
Софи налила себе чашку кофе и включила компьютер. Работа всегда помогала ей отвлечься от бед. По крайней мере, так было раньше. Но мысли о женах напрокат возвращали ее к Джорджу и совершенно не помогали переключиться.
Стук в дверь отвлек ее от горестных мыслей. Софи с изумлением перевела взгляд с двери на часы, показывавшие, что сейчас только семь тридцать утра. Неужели Натали, забравшая их вчера из аэропорта, настолько беспокоилась, что решила навестить их так рано?
Софи провела рукой по спутанным после душа волосам и понадеялась, что Натали не заметит или, по крайней мере, не станет комментировать ее красные после бессонной ночи глаза. Она заставила себя улыбнуться и со словами «У меня все в порядке, правда!» открыла дверь.
— Что ж, я рад, что это так. Может, теперь ты объяснишь мне, какого черта ты вытворяешь?
Джордж вошел в комнату и уставился на нее.
Господи, что происходит? Это ведь первый день ее новой жизни без Джорджа. Это значит, что Джордж не должен быть здесь!
Что ж, по крайней мере, он точно не станет комментировать ее красные глаза, потому что у него самого такие же. К этому можно было добавить растрепанные волосы, со вчерашнего дня определенно не встречавшиеся с расческой, и колючую щетину на подбородке. А еще он явно был очень зол.
— Уходи, — потребовала она, не торопясь закрывать дверь в наивной надежде, что он послушается и оставит ее в покое.
Джордж в ответ с комфортом устроился на диване и вызывающе уставился на нее.
— Даже и не подумаю, пока ты не объяснишь мне, что происходит. Может, попробуешь выгнать меня силой, а, Софи?
Она стиснула зубы и захлопнула дверь.
— Нам не о чем говорить, и я не понимаю, что ты здесь делаешь.
Несколько мгновений он молчал, и Софи даже начала надеяться, что он встанет и уйдет. И это произойдет раньше, чем она станет умолять его остаться.
— Не знаешь?! — прорычал Джордж.
— Я полагала, что вчера мы все обсудили.
— Вчера мы вообще не разговаривали! — закричал Джордж, вскакивая и одним прыжком преодолевая разделявшее их расстояние. — Ты начала разговор, когда я уже уходил. У нас вообще не было возможности поговорить!
— Но ты успел сказать, что женился на мне из-за Ари.
— Да, это так.
— Я знала. — Софи опустила голову, чтобы он не мог видеть ее слез.
— Но не только из-за него.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Софи.
— Ты не знаешь всего. Я женился на тебе не только потому, что Ари оставил тебя, но и потому, что сам хотел этого. Я хотел быть с тобой. Я любил тебя уже тогда!
Софи смотрела на него широко распахнутыми от изумления глазами и не знала, что сказать. Ей даже пришло в голову, что ее сведенная шея препятствует кровотоку к ушам и у нее начались галлюцинации.
— Нет… — Она нервно провела кончиком языка по пересохшим губам. — Я не могу…
— Не можешь мне поверить. Я понимаю. Ведь я не мог сказать тебе о своих чувствах тогда.
— Когда?
— Когда мы поженились. Ты все еще любила Ари и…
— Я не любила его!
Теперь был его черед удивляться.
— Конечно, ты любила его. У тебя его ребенок. Мой ребенок! — тут же поправил он себя.
— Твой ребенок, — согласилась Софи. — От Ари в ней гены и только. Но я не любила его. Тем более в тот момент, когда выходила замуж за тебя! Я даже не уверена, что любила его до этого, особенно когда начала понимать, что он за человек на самом деле. Как можно любить того, кому плевать на тебя и на твоего ребенка?
Джордж нервно провел рукой по волосам, не зная, что сказать.
— Я даже на его похороны не хотела идти, но подумала, что однажды Лили может спросить меня об этом, и поэтому пришла.
— Но я думал…
— Я любила тебя!
Джордж судорожно вздохнул.
— Тогда почему ты ушла? — тихо спросил он.
— Потому что не верила, что ты любишь меня, и не могла этого выносить. Я думала, что была для тебя лишь обязанностью, еще одним бардаком, который оставил после себя Ари, который ты должен прибрать.
— Нет, я никогда…
— Это твои слова, Джордж. Я слышала это собственными ушами.
— Когда?
— На крестинах Лили, когда вы с отцом спорили о какой-то девушке. Одной из девушек Ари. И ты сказал, что больше не будешь прибирать бардак, оставшийся после него. И в конце, что твой отец хотя бы не сможет заставить тебя жениться на ней.
— Потому что я был женат на тебе!
— А произошло это, потому что я тоже один из бардаков, оставленных Ари!
— Нет! Ты все неправильно поняла! Я не имел в виду тебя. Господи, как ты могла так подумать?
— Что еще я должна была подумать?
— Я никогда не думал так о тебе, Софи! Я говорил о другом. Большая часть моей жизни и правда прошла в попытках решить проблемы, которые оставлял за собой Ари. Когда он по собственной вине попал
