Такое бывает, если тебя хлопнут по обоим ушам одновременно – чувство, что расплющило мозг. То, что происходило со всех сторон, не распределялось по анализаторам, давало слитное ощущение – вбивающее сознание внутрь себя...
И совершенно непонятно, сколько это длилось. И непонятно, как – в какой момент и чем – закончилось. Просто – вдруг его не стало.
Я открыл глаза, увидел мелкие, отполированные камешки мостовой, услышал лупящие наперебой дверцы, всхрапывающие моторы, взвизгивающие покрышки – глухо, далеко, понарошку. Что-то по- прежнему давило на меня сверху – мягкое, неподвижное, увесистое, – и выносить это дальше оказалось совершенно невозможно: я судорожно завозился, заизвивался, выползая из-под непонятного груза...
Мелкая пыль быстро оседала – но казалось, что она набилась в глаза: сколько я ни моргал, картинка оставалась какой-то нечеткой, будто на пиратском видео... Мусор – стало вдруг очень много мусора: вся мостовая была засыпана крошками кафеля и стекла. Двое «бравших» меня лежали тут же под стеной: один навзничь, второй ничком – этот второй (который шмонал), получилось, и прикрыл меня сзади, когда по нам мазнули очередью; дальше я валялся под ним неподвижно, а разбираться, кто где и делать контрольные у ТЕХ, естественно, времени не было.
В «крайслере» не осталось ни целого окна, ни целой поверхности – не издырявленной мелкими круглыми отверстиями. Один только человек успел из него выскочить – сидевший рядом с водилой: тут же он и скорчился, под распахнутой изрешеченной дверцей... По-видимому, мини-вэн заблокировали с двух сторон: из перепендикулярной улочки, откуда я шел, и сверху, с той стороны, куда он направлялся, – и размолотили перекрестным огнем. Кто-то, значит, решил, что лучше мертвые свидели, чем доставшиеся конкурирующей фирме...
Пахло поднятой пылью, вытекшим бензином, чем-то еще. Сосчитать, сколько народу осталось в «крайслере», было трудно, там валялись вповалку, да и не интересовало меня это. Таню видно было: она сидела почти прямо, чуть завалившись на соседа, положив ему на плечо голову, – глаза широко открыты, небольшие входные отверстия на щеке и сбоку на лбу.
Я содрал с себя флис – вся спина была перемазана кровью. Бросил его на землю, бессознательным движением поднял рюкзачок и побежал, сам не понимая куда. Живой и абсолютно невредимый.
На «Зоологическом саду» я пересел с метро на электричку. Через полчаса вышел под навес нарядного, белено-краснокирпичного, в цветной плитке вокзальчика.
Синтра оказалась совсем маленьким городком, взбирающимся на зеленые горки. Cтарая часть – чисто туристический аттракцион из дорогих кабаков и сувенирных лавок, с парком и непременной зубчатой крепостью на самой высокой горе. В одной из лавок почти не секущий по-английски, но фонтанирующий дружелюбием португалец объяснил, как добраться до «Абригу...» – мне показалось, он имеет в виду, что это недалеко. Что-то он еще добавлял по-своему: я не понял совершенно, но предположил, что это предупреждение. Мол, охраняемое частное владение, вас все равно не пустят. Не может же быть, чтоб в поместье не ломились сумасшедшие фанаты...
Попетляв по переплетающимся улочкам, я стал подниматься дорогой, что забирала вверх по склону. «Техпомощь» ворочала рейсовый автобус. Сквозь пролом в стене, ограждающей дорогу справа, виднелись буйные неупорядоченные заросли и чугунная ванна, забитая землей и растительным мусором. Городок остался слева-сзади, внизу, белели в зелени конические парные башенки какого-то сильно исторического дворца. Во все стороны разбегались пологие горы.
Может, по карте это и было недалеко – по пересеченной местности, то вверх, то вниз, я пер часа полтора-два. Я уже начал было сомневаться, правильно ли иду, когда увидел указатель: «Abrigo do Criador» – и ниже, крупно: «PRIVATE. NO ENTRANCE!»
Я не думал, что стану делать, когда упрусь в какие-нибудь глухие ворота. Что буду объяснять охране, если таковая появится... Это было уже неважно. Детали. Я сюда пришел, дошел, дополз, через весь континент, через все трупы, несмотря ни на что – выжил и дошел; я до тебя добрался, сука, – и я свои ответы получу.
Я не знаю, чего ты от меня хотел, – ни хрена я так и не понял, сколько ни пытался. Я не знаю, добился ли ты своей цели. Но если ты и впрямь совершенно ни при чем, если ты в жизни обо мне не слышал, если я на фиг тебе никогда не был нужен, если все это действительно получилось само собой, низачем и ни- почему, если за это все никто не отвечает – так ты мне и скажешь. Лично. Потому что гадать и фантазировать я больше не могу...
А если тебе нужен мой собственный труп – то вот он я, мигни своим орлам, пусть они меня наконец пристрелят и закопают. Потому что бегать я тоже больше не могу и не хочу. Лучше я сам к тебе приду, чем ты меня найдешь.
У меня нет ответов. Но теперь это неважно. Потому что в любом случае все кончилось. Я уже здесь. Ни черта я от тебя хорошего не жду – с какого бодуна? Но как ты мною ни распорядишься – хотя бы главное я узнаю...
Все. Наигрались.
Дорога шла по негустому лесу – теперь постоянно в гору, и чем выше забиралась, тем круче становился уклон. Давно уже мне не попадалось ни одного человека, ни одной машины: по крайней мере с тех пор, как я миновал последний перекресток. В просветах между деревьями сквозили умопомрачительные виды – я был уже на изрядной высоте. Время от времени надпись насчет частного владения и недопустимости проникновения сюда посторонних повторялась справа от дороги. Ха!
Я порядком вымотался – но чем труднее становилось идти, тем больше во мне обнаруживалось бессмысленной мрачной самоубийственной целеустремленности. Плевать, что там будут за ворота и что за охрана. Просто так я отсюда не уйду. А если я вообще отсюда не уйду – живым, – то так тому и быть...
Наконец дорога захлестнула вершину горы, деревья поредели, и я увидел стену. Из темно-коричневого камня метров трех с половиной в высоту. И громадные серые железные створки ворот. Вполне себе глухие. Ничего из того, что внутри, естественно, не просматривалось.
Я зачем-то подошел к самым воротам, потрогал их, даже постучал – низкий гулкий звук. Никакого переговорного устройства, никаких кнопок. Никаких калиток. Будок охраны. Камера, правда, висела справа – я встал так, чтоб меня было хорошо видно. Даже руки развел.
– Here I am. I’m here. And be sure, I won’t go...
Реакции, разумеется, не последовало. Я попрыгал на месте, показал в объектив средний палец.
Не хочешь пускать? Ну-ну. Так я и отступился... Я пошел вдоль стены. Она, по-видимому, огораживала здоровенный участок земли – причем совершенно неясна была его конфигурация. Время от времени мне приходилось продираться сквозь густые колючие кусты – прилегающее к стене пространство было никак не обихожено. Несколько раз мне попались растущие совсем недалеко от нее деревья – но ни на одно из них взобраться было нереально.
Я стал присматриваться к самой стене – она была сложена из крупных, довольно неровных камней: бугры и щели смотрелись достаточно соблазнительно. Да и высота, в общем, не смертельная совершенно. Причем никакой колючки поверху, никаких лазеров и проводов не видать. Даже странно.
Я встал к стене вплотную. Пошарил ладонями. Более-менее умелый скалолаз одолел бы ее играючи. Я продел левую руку в лямку рюкзака, забрасывая его на середину спины, зацепился пальцами, поднял правую ногу, нашел выступ. На мне были кроссовки – довольно удобная для таких упражнений обувь... Где- то на метр получилось у меня влезть – но потом я сорвался. Прошел еще немножко, внимательно приглядываясь. Повторил попытку. С тем же результатом.
На третий раз я одолел метра два – но там мертво завис, чувствуя, как окостеневают, теряя силу, предплечья. Пополз вниз, соскользнул – к счастью, с небольшой высоты... Камни были изрядно грязные, от этих скалолазных опытов я уже весь изгваздался.
Я все шел и шел под стеной, следуя ее изгибам, время от времени пускаясь на штурм. Я давно потерял счет попыткам и надежду тоже практически потерял – когда, карабкаясь в очередной раз, вдруг увидел край совсем рядом. Оставалось подтянуться последним усилием – но не было толковой опоры ни у рук, ни у ног, подошвы распялились под диким углом, а пальцы, на кончиках которых я висел, затекли и онемели. Да еще вспотели ладони... Я понял, что вниз мне тоже нет дороги: спуститься сил не хватит, а падать придется спиной и уже с опасной высоты. До верху же – один рывок... Но нет сил, нет! Пот тек по морде, мышцы ног вибрировали. Я вжался в стену, оторвал правую руку, повел в сторону. Не могу... Нет. Все...
