Стражи. Боги холода

– Аня, только давай быстрее. Я после тренировки, устала как собака.

Разумеется, Аня опоздала. Татьяна уже начинала чувствовать себя по-идиотски, ловя ощупывающие взгляды из проносящихся мимо автомобилей. Да уж… стоит у тротуара в свете фонарей девица в обтягивающих джинсах, голосовать – не голосует…

Наконец, нарушая все возможные правила, притормозил рядом с ней автомобиль Ани. В ответ на язвительное замечание, что, мол, она упорно продолжает не видеть никакого смысла в передвижении по городу на автомобиле, подруга лишь посмотрела на нее обиженными укоризненными глазами, и вручила бесценный пакетик с чаем из самой Индии.

Естественно, передачей пакетика дело не закончилось, у Ани были потрясающие новости об их общей знакомой, неожиданно удачно сходившей замуж за работавшего в Москве француза. Честно говоря, похождения женщины французского менеджера Таню нисколько не интересовали, но Анька говорила с такой увлеченностью, что грех было бы ее перебивать.

Разговор удалось свернуть только через двадцать минут, и она бегом влетела в метро, надеясь, что Нифонтов не убьет ее за такое опоздание.

Таня снова утопила кнопку звонка. Пронзительный, душу вынимающий трезвон поднял бы и «в готовальню», как выражался Паша Нижегородцев, пьяного, а вот Нифонтов не реагировал.

– Сто пятьдесят, значит, – процедила сквозь зубы Таня, и глянула на часы. Однако, 22:48, а ей еще до дому добираться. А ночное метро, это, для одинокой симпатичной женщины, всегда приключение, но не всегда приятное.

Она отпустила кнопку, подождала немного, и изменила тактику. Теперь звонок, в такт коротким нажатиям, исполнял нехитрую мелодию «та-та – тааа-тааа-тааа»!

Никакого результата.

Однако, как это она не сообразила сразу? Она снова достала коммуникатор и набрала домашний номер Кости. Приложив ухо к холодному дермантину двери, послушала, как заливается телефон.

И дверной звонок, и телефонный звучали одинаково – так, как звучат звонки в пустой квартире, хозяева которой ушли. Не вышли ненадолго, а именно ушли.

Но, Костя однозначно сказал, что выходить никуда не собирается.

Она помедлила у двери. Позвонить на мобильный?

А смысл? Он все еще у Нижегородцева, а раз Пашка с ней не связался, значит и Нифонтов не объявлялся.

Увы, Татьяна очень хорошо знала одну из Костиных слабостей, а потому, махнув рукой, пробормотала: – Удачного вам кобелирования, товарищ капитан! – и побежала вниз по лестнице.

Таня была не совсем права. Капитан Нифонтов все это время находился в квартире, но подойти к двери не мог.

Поскольку был окончательно и бесповоротно мертв, и лежал на диване, устремив неподвижный взгляд в требующий покраски потолок.

Рот Кости Нифонтова застыл в немом крике, поскольку ему еще живому вскрыли грудную клетку и вырвали сердце.

Существо, проделавшее эту операцию, внешне напоминало человека – низенького, с широким плоским лицом, уродливо широкоплечего.

Сейчас обнаженный убийца неподвижно сидел, поджав ноги, на стуле, стоящем рядом с диваном.

Он не моргал, не дышал, не думал.

Жертва принесена, значит Повелитель будет доволен. Удачно получилось соединить это с устранением слишком любопытного человечка, сунувшего нос дальше, чем это разрешалось.

Такова цена любопытства. Человек оказался хорошей жертвой. Сильной и смелой. Спеленатый заклинаниями и Умением существа, он не мог кричать, не мог двигаться, но в глазах его не плескался ужас, когда обсидиановый нож опустился, рассекая мышцы и дробя кости.

Существо, некогда бывшее человеком, прислушалось.

Тот, кто звонил в дверь, ушел. Снаружи никого не было.

Аккуратно, чтобы не наступить в кровавую лужу, собравшуюся на полу, убийца слез со стула, и принялся неторопливо одеваться в черный костюм, предусмотрительно снятый перед началом ритуала.

В результате, на своей ветке метро Таня оказалась только в половине двенадцатого. Подъезжая к «Измайловской» вспомнила, что сухого корма у Мурча осталось – только зуб поточить. Это означало ранний подъем и бег к магазинчику у метро. Причем, пока она будет натягивать кроссовки и запирать дверь, в спину ей будут нестись гневные кошачьи вопли.

Взбегая по ступеням, она застегнула куртку и сунула руки в карманы. Апрель, конечно, решил показать, что он тоже может быть теплым и ласковым, но ночи все еще отдавали холодком, который хорошо чувствовался на окраинах, особенно, поблизости от лесопарков.

Дождавшись зеленого сигнала светофора, Таня перешла на противоположную строну Первомайской, и быстрым шагом двинулась в сторону дома, оставляя за спиной освещенный пятачок возле метро.

Привычно срезала дорогу, свернув во дворы, и вышла на Нижнюю Первомайскую уже около перекрестка, на котором недавно установили, наконец, светофор, сейчас, правда, бестолково мигавший желтым светом., Поэтому, посмотрев по сторонам, Таня трусцой пересекла перекресток наискосок. На середине дороги кольнуло в затылке. Снова ощущение недоброго прицельного взгляда. Таня ускорила шаг, в два прыжка оказалась на тротуаре и обернулась. Нет, никого.

Пробурчав под нос: – Дура, новопассит пей, – она пошла вдоль закрытого уже продуктового магазина, и свернула во дворы, к своему дому.

Двор соседнего с Татьяниным дома заканчивался узкой асфальтовой дорожкой, проходящей через «территорию тьмы» – неосвещенный прямоугольник гаражей-«ракушек». Стальные коробки выстроились в подобие незамкнутого каре, оставляя свободными два выезда с территории и центральную площадку, на которой разворачивались и куда выгонялись для осмотра машины.

Никакого освещения предусмотрено, конечно же, не было и сейчас, когда погасло большинство окон окрестных домов, из ночной темноты неясно выступали лишь стенки гаражей, стоявших возле дорожки.

С другой стороны тянулся пустырь, частично тоже занятый «ракушками», а дальше, за ним, светилось одинокое окно районной поликлиники.

Таня частенько возвращалась домой заполночь, но всегда старалась, в таких случаях, подходить к дому с другой стороны – через двор и детскую площадку, но сейчас там все было перекопано, и пробираться через строительные траншеи, рискуя сломать себе ногу, совершенно не хотелось.

Таня чуть не побежала, но взяла себя в руки и пошла обычным шагом.

С той стороны, где находился ее гараж, что-то звякнуло, раздалась приглушенная ругань. Снова звяканье, что-то тяжелое падает на размокшую землю.

Да это же от ее гаража звуки доносятся!

Татьяна сглотнула. Она не была героической идиоткой и не собиралась бежать в одиночку расшвыривать угонщиков. Да и, черт побери, зачем кому-то может понадобиться ее старенький «Гольф», да еще запертый в стальной коробке!

А может это бомжи или местные пьяницы?

Таня нашарила в сумочке длинный английский ключ, сжала его, пропустив между пальцев и уперев залитую пластиком головку в ладонь, как учил хороший друг Слава. Сделала пару шагов к гаражам.

В горле пересохло, она откашлялась и закричала:

– А ну пошли вон! Сейчас милицию позову!

С огромным облегчением она услышала топот ног и увидела, как от ее гаража в сторону улицы побежала темная фигура. Выдохнув, зашагала через утрамбованную площадку к своей «ракушке», посмотреть не успели ли сбить замки.

Едва она дошла до середины площадки, как в лицо ей ударил порыв ледяного, тяжелого, пахнущего какой-то мерзостью, ветра. Пространство вокруг затянуло плотной белой дымкой, в которой замелькали гибкие тени.