вызывала ситуация в Чехословакии, где леворадикальные настроения усилились до такой степени, что, по просьбе местных властей, пять стран социалистического лагеря во главе с СССР ввели в Прагу свои войска.
Не было бы счастья, да несчастье помогло. Чехословацкий кризис в августе 1968 года дал Фиделю возможность с честью выйти из тупика, куда он сам себя загнал. Он не мог не понимать, что дружба с СССР в конце 1960–х годов была ему необходима как никогда за десять лет революции. И Фидель Кастро обратил кризис в отношениях Москвы и Праги в свою пользу.
Весть о вступлении войск стран—членов Варшавского договора в Чехословакию была воспринята на Кубе как гром среди ясного неба. Кастро не сочувствовал чешским «ревизионистам», как, например, французская и итальянская компартии. Он выступал против правых тенденций, которые, по его мнению, угрожали социалистическому строю в этой стране. Но в Гаване никто не ожидал, что страны соцлагеря предпримут такие решительные меры.
Кубинцы ждали официальной реакции своих властей на ввод войск в Чехословакию, но Фидель мудро занял выжидательную позицию. Хотя признаки того, что он не осудит действия пяти стран Варшавского договора, появились, когда Комитетам защиты революции было поручено провести собрания на низовом уровне, с тем чтобы выяснить, что думает народ о событиях в Чехословакии. И лишь после того, как значительная часть кубинских граждан выступила с поддержкой действий СССР и пяти стран социалистического лагеря, последовала официальная реакция Гаваны.
В итоге кубинское правительство после некоторого колебания поддержало ввод войск в Чехословакию, расценив это как свидетельство «победы твердой линии в Советском руководстве». Действия СССР, возможно, дали кубинскому руководству уверенность в том, что Советский Союз так же решительно выступит в поддержку социалистических завоеваний на Кубе, если им будет угрожать опасность.
21 августа 1968 года состоялось экстренное заседание политбюро ЦК КП Кубы, а 23 августа Фидель Кастро наконец–то выступил с речью по центральному телевидению и радио.
Это выступление можно было считать поворотом кубинской политики в сторону сближения с Советским Союзом. Фидель Кастро, вопреки прогнозам западных аналитиков, дал понять, что поддерживает СССР в трудный для него момент, когда Москва подвергается суровой критике мирового сообщества за ввод войск в ЧССР. Среди западных корреспондентов в Гаване было «распространено мнение, что Куба устами Фиделя Кастро приветствовала возвращение мира к временам холодной войны». Фидель Кастро подтвердил, что поддерживает действия Москвы, когда воспрепятствовал проведению демонстрации у советского посольства чехословацкими гражданами, большинство из которых составляли моряки. Кубинское руководство все–таки решило «принять как необходимость» факт ввода войск в Чехословакию и не осуждать социалистические страны, которые приняли такое решение. Однако Фидель не преминул подчеркнуть, что, с юридической точки зрения, принятые пятью социалистическими странами меры не могут быть оправданы, что в данном случае суверенитет ЧССР был явно нарушен.
У Фиделя были основания для такого заявления. Он опасался, как бы действия Москвы в отношении Праги не создали прецедента, когда и американцы по просьбе кубинской эмиграции введут свои войска на территорию Кубы, как это произошло при подобном раскладе во время интервенции США в Доминиканскую Республику в 1965 году.
В то же время Фидель Кастро понимал, что американцы, предпринимая попытки смягчить отношения с Кубой, имеют целью не стабилизировать ситуацию, а ликвидировать кубинскую революцию изнутри. В донесении одного из европейских посольств в Вашингтоне в МИД своей страны по вопросу кубино– американских отношений, перехваченном советскими спецслужбами, говорилось, что «после речи Кастро 23 августа 1968 года не осталось никаких сомнений насчет бесплодности какого бы то ни было диалога (между США и Кубой. –
Фидель Кастро ждал ответа Москвы на его речь от 23 августа. Он считал, что теперь настал ее черед сделать шаг навстречу с целью нормализации отношений между двумя странами. И в Москве, в конце концов, оценили заявление Фиделя и его готовность забыть старые обиды.
Выступая в конце 1968 года на неофициальной встрече перед студентами Гаванского университета, Фидель Кастро говорил: «У нас с советскими товарищами существовали и существуют разногласия по некоторым вопросам мирового революционного процесса и отдельным международным проблемам. Однако наши расхождения можно сравнить со спорами между двумя братьями в одной семье, и они ни в коем случае не носят враждебного характера. Хочу предупредить всех присутствующих, и особенно тех, кто воспринял нашу критику в адрес советских товарищей как сигнал к антисоветизму, чтобы они не заблуждались и не строили иллюзий на сей счет»[538].
После того как Фидель Кастро недвусмысленно дал понять, что готов развивать дружеские отношения с Советским Союзом, кубинцы как по «команде» открылись и снова охотно стали общаться с советскими людьми.
Это лишний раз доказывало, что вся кубинская политика сводилась к фигуре Фиделя Кастро. Кубинский народ до сих пор меняет умонастроения в зависимости от установок и поведения своего лидера.
Нельзя не упомянуть и о том, что расчет на «небывалый» сельскохозяйственный урожай в конце 1960–х годов, причем не только сахара, но и кофе, в том объеме, который планировался, провалился, и Куба все больше и больше увязала в долгах. Поэтому Фиделю Кастро не оставалось ничего, как наладить отношения с Москвой и получить большие займы от Советского Союза.
После того как Фидель Кастро съездил в СССР, где его опять приняли как самого дорогого гостя, после его выступления о результатах поездки и впечатлениях кубинцы буквально воспылали любовью к Советскому Союзу. 51–я годовщина Октябрьской революции на Кубе отмечалась как никогда широко. Выступая в январе 1969 года перед народом, Фидель сообщил, что военная помощь СССР Кубе была бесплатной, что для многих жителей страны стало откровением. Зная о недовольстве кубинских военных тем, что СССР не в полном объеме поставляет технику и особенно оборудование и запчасти к ней, Фидель Кастро постарался снизить градус этого недовольства, пояснив, что у Советского Союза есть ряд других обязательств, в частности, по перевооружению армий арабских стран. Дело в том, что еще в феврале 1968 года СССР прекратил поставки на Кубу запасных частей для военной техники, что «консервировало на месте» большое число танков и самолетов. В этой связи командование кубинских РВС было вынуждено отменить батальонные учения.
Некоторые западные политики и средства массовой информации искали некую подоплеку решения Кастро помириться с Москвой. Ну не мог, по их мнению, дорожащий своей независимостью Фидель так быстро забыть о своих претензиях к Москве. Пошли разговоры о том, что он просто растерялся, не в силах справиться с экономическими и политическими проблемами.
В этой версии была доля истины. С 1 июля 1968 года кубинское правительство ввело карточную систему на хлеб. Ежедневная норма выдачи составляла 200 граммов. Были уменьшены нормы выдачи таких продуктов, как мясо, рыба, масло и даже кофе. С лета 1968 года заметно возросло число беженцев. Береговая охрана США ежедневно подбирала в море 15—20 кубинских граждан, нелегально покинувших свою страну на самодельных плавучих средствах. Около 10 процентов всех перебежчиков составляли военнослужащие РВС Кубы. Всего с начала революции, по данным на 1 января 1968 года, из Кубы в США выехали легально 580 тысяч человек[539].
На «внутреннем направлении» Фидель Кастро все усилия направлял на поддержание населения в состоянии полной мобилизационной готовности в связи с постоянной угрозой со стороны США. Он призвал покончить с экономической отсталостью страны путем создания новых отраслей промышленности и сельского хозяйства.
В августе 1968 года в отсталую провинцию Камагуэй на смену пяти дивизиям РВС Кубы в составе 50 тысяч человек прибыла молодежная колонна в таком же количестве. Это было сделано по призыву Фиделя Кастро выиграть борьбу за сельское хозяйство. Но организован отряд был по военному образцу.
Приближался 1970 год – заветная дата, когда Куба должна была собрать доселе невиданный урожай сахара – 10 миллионов тонн. Вся Куба жила этой датой, этим рубежом, этой цифрой. Член еще старой «классической» кубинской компартии Карлос Рафаэль Родригес, который к тому времени стал отвечать в ЦК компартии Кубы за внешние связи, заявлял, что 10 миллионов тонн сахара обеспечат Кубе «второе
