большими темно-карими глазами и полными, чувственными губами. В отличие от местных обитателей, она не была темнокожей, скорее бронзовой. Кожа ее имела теплый оттенок густого свежего меда. В Гарлеме поговаривали, что она была родом из Вест-Индии, где ее семейство занимало довольно известное положение. Но Гусси упорно твердила, что негритянкой, дескать, родилась — негритянкой и помрет, и, похоже, ничуть не стеснялась своей темной кожи. Одевалась она со вкусом, носила только собственноручно сшитое нижнее белье, которое подчеркивало ее привлекательность. Вот и сейчас на ней был один из ее знаменитых корсетов, соблазнительно приподнимавший пышную грудь так высоко, что она едва не вываливалась из выреза платья — точь-в-точь как у героини на обложках любовно-исторических романов, которые она обожала.
— Ну и ну, — протянула она, увидев Джонни. — Никак, за тобой кто-то гонится?
— Копы, — быстро ответил Джонни.
Она весело улыбалась, но при этих словах улыбка мгновенно сползла с ее лица, будто Гусси сама испугалась того, чем обернулась ее незамысловатая шутка. Нога, нажимавшая на педаль швейной машинки, остановилась. Стрекотанье стихло. И в комнате сразу же повисла напряженная тишина.
— Копы... Что ты хочешь этим сказать? Почему?..
— Решили, что это я убил Мексикашку Луиса.
— Он мертв? — поразилась Гусси. Но увидев, как он кивнул, невозмутимо пожала плечами. — Так ему и надо. Ничего другого он и не заслуживал.
— Согласен. Только это не моя работа.
— Я этого и не говорила. Какая разница, кто его пришил. Главное, он получил по заслугам. Давно на это напрашивался.
Джонни осторожно раздвинул шторы и выглянул на улицу.
— Я удрал от них, — сообщил он. — Должно быть, они теперь начнут прочесывать весь район. Неохота было снова садиться в кутузку.
— Тебе не следовало этого делать, — рассудительно заметила Гусси. — Это было глупо!
— Да, да, конечно, я не спорю, это было на редкость глупо. Только видела бы ты их взгляды, небось по-другому заговорила!
Гусси подозрительно уставилась на него. В комнате повисла тишина. Так прошло несколько долгих минут.
— И чего ради ты пришел ко мне? — наконец спросила она.
— Надо было так или иначе убраться с улицы. Ты не волнуйся, ладно? Я сейчас уйду. — Он старался говорить как можно спокойнее, но в голосе его, помимо его желания, прозвучала неожиданная горечь.
— Учти — мне не нужны неприятности! — предупредила Гусси. — И я не хочу, чтобы быки[2] совали свой нос в мою лавку!
— Кто ж их хочет, неприятностей-то! — хмыкнул он.
— А я — особенно!
Джонни попытался выдавить улыбку.
— Дьявольщина, да в чем дело? Разве ты им не платишь, причем исправно?
— Не имеет значения, Джонни. Я вовсе не хочу напрашиваться на неприятности!
— Хочешь, я уйду прямо сейчас?
— Я этого не говорила.
— Тогда прекрати ныть.
Теперь на лице Гусси была написана тревога. Она напряженно размышляла, и Джонни не сводил с нее глаз. Дорого бы он сейчас дал за то, чтобы узнать, о чем она думает. В трех футах от нее на стене висел телефон. Взгляд Гусси упал на него, и Джонни похолодел. Может, не стоило ему приходить сюда, с тоской подумал он. Может быть...
— Что ты собираешься делать? — наконец спросила она.
— Не знаю. Черт его разберет... Постараюсь держаться от них подальше, хотя бы первое время. Вот и все.
— А что потом?
— Но кто-то же пришил Луиса! — напомнил он. — Так ведь?
— Они тебя сцапают. — Гусси покачала головой. — Они тебя сцапают, и вот тогда, парень, ты еще пожалеешь, что не остался в этой твоей Джорджии.
— Я не из Джорджии, — обиделся Джонни.
— Вот ты и пожалеешь, что ты не там, а здесь! Какого черта, парень... зачем тебе было удирать?! Господи ты Боже мой, ничего глупее ты придумать не мог?!
— Я не просто удрал, Гусси, — я еще набил морду копу и угнал их машину! Так что, как видишь, мне нечего терять!
— Да, хорошо, нечего сказать! — фыркнула она. — Небось доволен собой, а?
— Угу, — уныло сказал он.
Тут они вдруг вздрогнули: хлопнула входная дверь, и Джонни весь подобрался.
— Кто...
— Заткнись! — прошипела она. — Оставайся здесь. Только ни звука, понял?
Джонни прижался к стене, а Гусси, раздвинув шторы, прошла в переднюю комнату.
— Добрый вечер, Гусси. — Это был незнакомый женский голос.
— Добрый вечер, миссис Уэллс, — невозмутимо ответила Гусси. — Холодновато сегодня, верно?
— М-м-м... — промычала миссис Уэллс. — Может быть... Зашла вот спросить, не готов ли мой корсет?
— Конечно, конечно готов, миссис Уэллс. Только утром закончила. Одну минуточку, подождите, я сейчас его принесу.
Гусси раздвинула портьеры и вернулась в заднюю комнату. Джонни напряженно следил, как она сначала скользнула взглядом по сверткам, рядами уложенным на полках, потом внимательно проверила коробки, выстроившиеся вдоль стола. Выбрав одну из них, Гусси повернулась, украдкой лукаво подмигнула ему и вернулась к клиентке.
— Вот и он, — добродушно объявила она.
— Угу!.. — задумчиво протянула миссис Уэллс, и Джонни живо представил себе эту картину: тучная покупательница, склонив голову, нетерпеливо открывает коробку. — Чудесно, Гусси, просто великолепно! Не возражаете, если я его примерю?
— Ну... — Гусси явно заколебалась. — Знаете, там у меня в задних комнатах холодина страшная! Просто зуб на зуб не попадает! Упаси Бог, никогда себе не прощу, если вы схватите воспаление легких, и все по моей вине! Знаете, примерьте его дома и, если что-то окажется не так, просто принесите мне его обратно, хорошо? Вас это устроит?
— Да, да, конечно. Очень хорошо, — прогудела миссис Уэллс. Потом с запинкой добавила: — Если вы не против, Гусси, я уж лучше заплачу за него потом... после того, как примерю. Ладно?
— Конечно, конечно, в любое время, — немедленно согласилась Гусси. — Будете проходить мимо и заплатите!
— Ох, просто и не знаю теперь, когда это будет, — вздохнула миссис Уэллс. — Теперь страшно нос на улицу высунуть, такие вот дела! Да, Гусси, кстати, вы разве не слышали? Ну, я имею в виду насчет Мексикашки Луиса?
— Нет, — солгала та.
— Его пристрелили! Только что, еще и часу не прошло!
— Боже мой! Нет! — ахнула Гусси.
— Именно! — уверенно заявила миссис Уэллс. — Если хотите знать, что я думаю, милочка, — так ему и надо!
— А кто же его пристрелил? — робко спросила Гусси.
— Джонни Лейн, говорят. Знаете Джонни Лейна?
— Э...
— Ах, ну конечно, как это я забыла, право! Он ведь работал у вас, верно? Да, да, именно он, Джонни Лейн, его и пристрелил... Луиса то есть.
