«круглоголовых»[20]. Я очень легко нашла входное отверстие, так хитроумно спрятанное в розовой беседке возле каменной балюстрады. В кухне было пусто, когда я прошла под задней лестницей, вы, вероятно, давно поужинали. А знаешь ты, где я была? Переждала снаружи, на холоде. Много часов смотрела на освещенные окна. Представляешь ли ты себе, каково это – стоять снаружи и смотреть на окна? Как меня манили эти теплые желтые огни. Что-то шептало в ветвях у меня над головой, что я наконец-то дома. Дома – после бесчисленных лет, наполненных адскими муками. Мы с Перси наконец- то вернулись, чтобы свершить справедливое возмездие. И ты не сможешь лишить меня заслуженной награды. Я имею право наследовать Камарей и на этот раз не позволю лишить меня этого права. Ты знаешь, Люсьеи, это мое законное право. Таково было всегдашнее желание Перси. Люсьен с любопытством оглянулся.
– И где же эта твоя бледная тень? – повелительным голосом произнес Люсьен. – Перси! Теперь ты в безопасности, нечего прятаться за юбкой сестры, вылезай. Покажи свою плаксивую физиономию, Перси.
Резкий смех Кейт перебил его издевки:
– Если он появится здесь, в Камарее, то только как привидение, первое привидение, которое поселится в доме.
– Что ты хочешь сказать, Кейт? – тихо спросил Люсьен. От ее дрожащего голоса по спине у него поползли мурашки.
– Он мертв, – простонала Кейт. – И ты его убийца, Люсьен. Нет больше моего Перси. Моего милого Перси! – воскликнула она в горе и смятении. – Его тело, с ножом в спине, нашли плавающим в канале. Накануне он был жив, а на другой день мертв. Боже мой, какие муки он, должно быть, перенес! Мой Перси, мой милый Перси! – продолжала она всхлипывать так, словно до сих пор не могла постичь весь ужас нанесенного ей удара. Однако через миг уже более твердо и решительно добавила: – Понимаешь ли ты, как я страдаю без Перси? Иногда думаю, что лучше бы мне умереть.
Люсьен облизнул сухие губы. Теперь он знал, что породило цепь ужасающих событий. Кейт хочет отомстить за смерть Перси. Люсьен недоверчиво покачал головой. Он никогда не задумывался над тем, как сложилась судьба его кузенов. И мысль о том, что Перси мертв, отозвалась в его душе странным чувством. Он посмотрел в упор на женщину в вуали.
– Ты похитила мою дочь, Кейт, – чуть внятно произнес он. – Она не сделала тебе ничего плохого. Ведь твой враг я, а не мои дети.
– Она носила фамилию Доминик. Должна была унаследовать то, что принадлежит мне. Такая красивая. Такая чистая. Такая доверчивая. – Кейт рассмеялась резким смехом. – Она была очень дорога твоему сердцу, милый кузен Люсьен. Вот и ответ на твой вопрос. Ты ведь очень страдал после ее исчезновения. И мои записки, вероятно, приводили тебя в смятение. Правда? – с надеждой в голосе поинтересовалась она. – Я думаю, это была умная идея, Люсьен. Но Люсьен не слушал ее.
– «Была», Кейт? – спросил он.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Кейт. Потом вдруг расхохоталась. – А, все ясно. Ты хочешь знать, мертва или жива твоя дочь? – Она заколебалась, желая помучить его неизвестностью. – Этого я тебе не скажу. А может быть, и скажу. В обоих случаях это не сулит тебе ничего хорошего, – добавила она безжалостно.
Кейт явно начала получать удовольствие от их разговора.
– Честно говоря, Люсьен, я и сама не знаю, жива твоя девчонка или нет. Но могу поручиться, что она еще с нами, в этом мире, – притворно мягким голосом заявила она. – Видишь ли, дорогой кузен, я отправила твою дочь в колонии.
Увидев, с какой жадностью он глотнул воздух, она презрительно рассмеялась:
– Я продала твою дочь как законтрактованную служанку. Сейчас она, вероятно, обслуживает мужчин в каком-нибудь публичном доме в Америке – если, конечно, пережила плавание, в чем я сильно сомневаюсь. Ведь она у тебя такая бледная, хрупкая – просто жалко смотреть. Должна сказать, Люсьен, что твои наследники вообще не отличаются здоровьем и силой. Я даже опасаюсь, как бы линия Домиников не прекратилась. Как ты думаешь, бабушка была бы разочарована, верно? – спросила Кейт тоном заботливой тетушки. – Ладно, вернусь к твоей малокровной дочери. Допускаю, что я ошибаюсь и в ней куда больше жизненных сил, чем я полагаю. Но ни за что на свете мне не хотелось бы оказаться на ее месте, в колониях. Края там, по слухам, дикие. Впрочем, это лишь мои предположения, возможно, и неверные, ведь когда я в последний раз ее видела, она была в беспамятстве. Нам пришлось опоить ее каким-то снотворным, даже не знаю, не слишком ли большую порцию мы ей дали. Помнится, дышала она довольно тяжело, – задумчиво сказала Кейт и, видя, что Люсьен хочет подойти к ней, воскликнула: – Нет, стой на месте, Люсьен! – В ее руке, как по волшебству, появился пистолет, извлеченный из складок плаща.
– Я удивлен, Кейт, что ты не убила ее. Ты ведь никогда не отличалась терпением, а тебе, как я понимаю, пришлось везти Ри до самого Лондона. Там ты посадила ее на корабль, идущий в колонии? – спокойно спросил Люсьен.
– Только не благодари меня. Этого я просто не вынесу, – насмешливо произнесла Кейт. – Чего-чего, а благодарности твоей я не заслуживаю. Будь на то моя воля, я при первой же возможности выкинула бы ее из экипажа. Ее спас этот болван, мой лакей. Почему-то привязался к ней и всю дорогу держал ее на руках, как малое дитя. Это была трудная поездка, Люсьен. Рокко охранял твою девчонку и ворчал всякий раз, когда я взглядывала в ее сторону. – Воспоминание об этом до сих пор причиняло Кейт боль. – Но я разделалась с Рокко. Никому не позволено безнаказанно предавать меня.
– Что же случилось?
– Даже в Лондоне он не захотел с ней расстаться. А это создавало трудности. Тем более что хозяйка гостиницы проявляла излишнее любопытство. Я и Тедди – этот дуралей, который ранил тебя, – разработали план, осуществлению которого мешал Рокко. Я не могла этого допустить и пристрелила его. О том, что произошло с ней потом, я не имею понятия. Должна признаться, что мысль отослать ее в колонию принадлежит Тедди, – пробормотала Кейт, выговаривая это имя с такой же ненавистью, какую испытывала к Люсьену. – Когда я отыщу его – убыо. Свинья проклятая! – выругалась она, подняв свободную руку, как бы с целью защитить свое лицо. – Но и с этим я разделаюсь, – продолжала она, возвращаясь мыслями к Люсьену Доминику, герцогу Камарейскому. – Ты принес мне столько несчастий, Люсьен! Разрушил все наши с Перси надежды – самим фактом своего существования. Когда я вспоминаю о нашей жизни в Венеции и одновременно смотрю на тебя – а ты выглядишь таким отвратительно здоровым, – я готова вопить, проклиная несправедливость судьбы. Перси испытал бы тоже самое. Он надеялся, что ты растолстеешь, станешь подагриком, да не тут-то было, – с возмущением воскликнула она. Внезапно Кейт переменила тему: – А знаешь, Люсьен, мне даже понравился твой Фрэнсис, хотя он и разрушил мои замыслы. Он очень похож на Перси. Просто копия. Я еще не видела твоих близнецов, но слышала, что они такие же золотоволосые,
