Поражение при Каллодснских болотах[7] решило все за нас. Теперь мой дом – в колониях.
Конни Брсйди с открытым от изумления ртом уставился на своих старших товарищей.
– Вы покинете капитана? – воскликнул он. – И кто же будет плавать на «Морском драконе»?
– Если не ошибаюсь, – задумчиво произнес Сеймус Фиц-симмонс, и его темные глаза вспыхнули искрами, – а я вряд ли ошибаюсь, потому что хорошо помню морские легенды, так вот, драконы очень любят золото, поэтому и «Морской дракон», и его капитан найдут себе укромное пристанище, где и встанут на якорь вместе с сокровищем. К тому же, – продолжал ирландец, – капитан ведь не житель колоний. Он чистокровный аристократ. Только не подумайте, что я ставлю ему это в вину, – быстро добавил он. – Он очень хороший человек. Не хуже любого ирландца, за здоровье которого я мог бы поднять бокал, по при этом он настоящий, хорошо воспитанный джентльмен, и, хотя ему не правятся законы, издаваемые королем Георгом, я не думаю, чтобы он поднял против него оружие. Тут как-то Кёрби проболтался, что капитан, возможно, поставит кое-какие титулы перед своим именем.
– Да, вы правы, но за ним, видно, водятся какие-то грехи, о которых мы ничего не знаем. Здесь странное место для такого человека, как он. Может быть, разбогатев, он вернется домой и уладит все свои дела, – к общему изумлению, предположил неизменно молчаливый плотник Тревслопи.
– Возможно, и так. А что сделаешь ты, Трсвелони? Отправишься домой? – спросил Фицсиммонс.
– Да, я ведь корнуоллец. И если поплыву домой, то на «Морском драконе». Во всяком случае, пока капитан во мне нуждается, я не покину корабль. У моего брата есть медный рудник около Труро. Может быть, я вложу свои деньги в его дело.
– Да уж, конечно, мы вложим деньги во что-нибудь, – сказал Сеймус Фицсиммонс, с иронической улыбкой глядя на темнеющие небеса. – Что ж, будем надеяться, что нам все же удастся найти сокровища, а надвигающаяся буря вовсе не предостережение нам, чтобы мы оставили в покос лежащих на дне мертвецов.
– Вы думаете, что потонувший корабль с сокровищем охраняют призраки? – с округлившимися от возбуждения глазами спросил Копии Брейди.
– Да, и они, наверное, жаждут твоей крови, юнга, – проворчал один из моряков. – Так что лучше тебе убраться отсюда. Мистер Кёрби хочет, чтобы ты помог ему приготовить ужин для капитана. Ступай.
Конни Брейди поспешил в камбуз, оставив собравшихся моряков наслаждаться последними мирными предзакатными мшгу-тами. Они курили свои трубки, занимались кое-какими мелкими делами и болтали. Их вахта заканчивалась, но теперь уже было ясно, что буря вот-вот разразится. Из черного чрева тучи со стороны штирборта ударила молния; и они знали, что очень скоро им придется карабкаться на мачты, убирать паруса на бом-брам-стеньге и брам-стеньге, зарифлять топсель и задраивать люки, прежде чем начнется потоп.
Зловещая черная тьма окутала «Морского дракона». Ожидая, что судно вот-вот сильно накренится на высоких волнах, находившийся в своей каюте Данте Лейтон схватил кубок с вином, прежде чем тот успел скатиться со стола.
Шторм скоро отбушевал, но море все никак не успокаивалось, и волны вставали перед остойчивым бригом, как стены. На роскошных панелях красного дерева, которыми была отделана капитанская каюта, играли бледные дрожащие блики; горящий фонарь создавал впечатление теплого островка среди бушующей мглы, окружавшей «Морского дракона», который зарывался носом в огромные катящиеся валы.
– Капитан, вы почти не притронулись к этой сочной цыплячьей грудке, которую я поджарил специально для вас, – с упреком сказал Хаустон Кёрби, начиная убирать со стола посуду. – Взяли бы пример с мистера Марлоу. Он съел все дочиста, чуть не вместе с тарелкой. Воспитанный молодой джентльмен. Я и до сих пор продолжаю так думать. Хотя рядом с вами он и научился кое-чему не слишком пристойному, вы уж простите меня, милорд, он все-таки сохранил хорошие манеры, – без умолку продолжал тараторить Кёрби. – Никогда не забывает поблагодарить меня за заботу. Вот и сейчас торопился на палубу, но спасибо все же сказал. А ведь он все еще страдает от морской болезни, бедняга. – Стюард недовольно сопел, перекладывая содержимое тарелки капитана на треснутое фарфоровое блюдо. – Вы, верно, сберегли свою долю для него, – продолжая укоризненно сопеть, проворчал он, глядя на рыже-белого полосатого кота, который лениво нежился на капитанской койке.
Хорошенько вылизав усы, кот внимательно принюхался, молча спрыгнул с койки и не спеша направился к капитанскому столу. Устроившись за стулом, он единственным своим немигающим салатово-зелспым глазом наблюдай за каждым движением маленького стюарда.
– Надеюсь, еда достаточно вкусна для твоего высочества, – с насмешливой ласковостью заметил Кёрби, вздернув свои песочные брови. – Вот этот всегда готов поесть. Ни одного обеда, ни одного ужина не пропустил, – вполголоса пробормотал Кёрби. Излияние неприязненных чувств к большому коту стало своего рода ежедневным ритуалом. Хаустон Кёрби поставил блюдо перед котом, чья белая пушистая грудь напоминала аккуратно подвязанную большую сапфетку.
Данте откинулся на спинку стула; небрежно держа серебряный кубок с вином, он наблюдал за привычным поединком двух противников.
– Ну и что ты думаешь? – вдруг спросил он.
Стюард поднял голову; вода с мокрой тряпки, которой он вытирал стол, закапана прямо на его закатанный рукав.
– Должно быть, эта жратва ему поправилась, вылизал тарелку дочиста, – сказал он.
Усмехнувшись, Данте погладил пушистую шерстку кота, который к этому времени улегся у него на коленях.
– Я спрашиваю не о Ямайке, не о том, понравилась ли ему жратва. Ты знаешь, о чем я спрашиваю, – безжалостно продолжал он, невзирая на явное нежелание стюарда дать прямой ответ на его вопрос. – Как ты думаешь, найдем ли мы сокровища на этот раз?
Хаустон Кёрби в последний раз провел по столу мокрой тряпкой и выпрямился.
– Может быть, да, а может быть, нет, – наконец проговорил он, с сосредоточенным видом убирая посуду на поднос.
