– Да нет, я бы очень этому обрадовалась, – заявила Ри с красными от гнева и жара щеками.
– Но это не привело бы ни к чему хорошему, – усмехаясь, сказал Данте и протянул руку к упавшей на грудь длинной пряди ее золотистых волос. – Боюсь, что вся ответственность за мою преждевременную смерть легла бы на тебя. В конце концов, я вымок, потому что купал тебя, а ты плескалась. Не слишком ли жестоко – наказать меня смертью за мою доброту? Люди этого не поймут. – Данте с затаенном усмешкой ожидал ответа, уверенный, что она клюнет на его приманку.
– Ничего себе доброта! – задыхаясь от ярости, проговорила Ри.
– Нет, нет, ты должна быть благодарна мне, – перебил Данте мягким голосом, не обращая внимания на ее недоверчивый взгляд. – Я стараюсь помочь тебе осуществить свой замысел. – Он поцеловал ее чуть приоткрытые губы и добавил: – Ты очень близка к своей цели – вот-вот соблазнишь меня.
И в подтверждение своих слов Данте обвил руками ее теплое тело под рубашкой, у самых бедер, а затем стал поднимать руки вверх, задирая рубашку. Слегка сжав ее маленькие грудки, он схватил ее за ягодицы и начал теснее прижимать к себе.
Ри Клэр Доминик не имела ни малейших оснований сомневаться в искренности его слов, ибо что-то горячее, пружинистое нетерпеливо искало ее мягкое уязвимое место между ногами.
Охваченная стыдом, Ри закрыла переполненные слезами глаза, ибо у нее не было сил бороться против этих могучих рук, неумолимо ее стискивающих. Она удивленно затаила дыхание, ощутив прикосновение губ к своим грудям, а затем еще более ласковое прикосновение языка. Открыв глаза, Ри увидела сверху голову с волнистыми каштановыми волосами. Горячее мужское тело обжигало ее, как раскаленное железо. Она чувствовала густой мужской запах.
Целуя изогнутое горло девушки, Данте Лейтон вдруг ощутил вкус горячих соленых слез и в изумлении поднял глаза, ибо никак не ожидал такого ответа на свои ласки. Он продолжал на нее смотреть, озадаченный не только ее реакцией, но и необычными своими ощущениями. Не веря собственным глазам, Данте с презрением заметил, что у него дрожит рука. С верхней губы он смахнул капельки пота. То, что в порыве страсти он так забылся, внушало ему отвращение к самому себе.
Фиалковые глаза находились так близко от него, что он хорошо видел бледно-желтые круги вокруг расширившихся зрачков. И то, что эти глаза были переполнены страхом и презрением, а отнюдь не огнем страсти, неприятно его поразило, внушило странное недовольство собой. Его обволакивал ее теплый запах. В этот запах вплетался такой знакомый и в то же время незнакомый запах мыла, которым он мыл ее накануне. Его поразила изумительная красота ее волос, и, спрятав лицо среди этих золотистых прядей, он как бы ощутил густой запах моря и сандалового дерева.
Она казалась настоящим воплощением чистоты, и, чтобы избавиться от этого впечатления, Данте пришлось напомнить себе, как она лгала и изворачивалась накануне. Но в ее грехах виновата не она сама, а жизнь, окружающие, сказал он себе, в то же время стараясь устоять против обаяния ее ангельского облика.
Но жгучее томление, которое он испытывал в паху, заставило его забыть о недавних разумных мыслях. Он хотел целовать губы девушки, ощущать ответные поцелуи. Хотел, чтобы ее губы искали его губы, ее руки ласкали его, а бедра двигались в одном ритме с его бедрами. Но ничего подобного не произошло, она брезгливо отодвинулась от него, стараясь, чтобы их тела не соприкасались. На какой-то короткий миг, когда она посмотрела в его глаза, он было подумал... но нет, мелькнувшая в них чувственная томность тут же сменилась выражением ненависти...
Неожиданный, довольно болезненный удар головой в подбородок вернул Данте к реальности. Это была отнюдь не случайность, а рассчитанное нападение, зубы тут же впились в его плечи, и ему пришлось уворачиваться от острых ногтей и от удара коленом, который угрожал тому, что составляло предмет его мужской гордости; однако маленькому, но крепкому кулачку удалось достигнуть своей цели – его носа.
Данте всей своей тяжестью навалился на извивающуюся маленькую мегеру и пригвоздил ее к койке, лишив на время возможности пускать в ход кулачки. Он перевел дух. Во рту ощущался соленый привкус крови от ее удара. Данте посмотрел прямо в ее очень испуганное личико. Оба они тяжело дышали, и Данте чувствовал на груди и животе каждый ее выдох.
Эту-то интимную сцену и застала ворвавшаяся в каюту полная ярости Хелен Джордан. Сказался ее галльский темперамент: она вся кипела, глаза горели гневным огнем. Прежде чем она вошла, у дверей каюты велся ожесточенный спор, но ни Данте, ни Ри ничего не слышали.
– Я же вам говорил, что капитан занят, – напомнил ей Хау-стон Кёрби, решительно выдерживая взгляд, который, казалось, обладал силой погрузить его на шесть футов под землю. Кёрби удалось успешно скрыть собственное удивление, ибо он никак не ожидал увидеть то, что увидел, хотя и знал, что его хозяин – человек непредсказуемый и, быть может, именно поэтому они всегда выходят живыми из многочисленных передряг.
– Будь ты проклят, Данте Лейтон! Чтоб тебе гореть в адском пламени! – в глубоком унижении кричала Хелен Джордан, возмущенно взирая на своего бывшего любовника и девушку в его постели. Она не могла оторвать глаз от женской ноги цвета слоновой кости, переплетенной с загорелой ногой Данте. Охваченная глубоким негодованием, она не испытывала ни малейших сомнений по поводу того, чем они занимаются. Красивое личико девушки раскраснелось от поцелуев, и, даже стоя поодаль, Хелен слышала, как взволнованно дышат эти двое.
Данте Лейтон унизил ее и, без сомнения, сейчас молча потешается над ней, в то время как эта потаскушка так и льнет к нему под одеялом. Никогда не простит она ему этого оскорбления! А ведь как тщательно она все продумала. Если бы ей удалось заполучить его в постель, она вполне могла бы снова забеременеть. И тогда на пальце у нее оказался бы перстень, надетый маркизом Джакоби. И больше никаких абортов.
– Хелен! – пробормотал Данте и сел, завернув бедра одеялом и облокотившись одной рукой на подушки. Другой рукой он продолжал обнимать Ри, насмешливо глядя на свою бывшую любовницу. – Какая неожиданность! Ты ведь никогда не приходила до полудня. Наверное, слишком спокойно провела вчерашний вечер и рано легла спать. Очень жаль. – Он говорил совершенно хладнокровно, словно в создавшейся ситуации не было ничего необычного.
Ри, однако, была так сильно сконфужена и смущена, что ей чуть не стало дурно. Глядя на эту женщину, которая буквально дрожала от ярости, Ри не сомневалась, что ухмыляющийся капитан «Морского дракона» нанес ей какую-то глубокую обиду. «Уж не его ли она жена?» – вдруг заподозрила Ри. Эта поразительно красивая женщина недаром так взбешена, обнаружив, что муж лежит в постели с другой; однако, даже понимая, что у нее есть все основания негодовать, Ри недоумевала, как женщина может говорить таким грязным языком. Никогда в жизни она не слышала ничего подобного.
– ...Ты мог бы быть в моих объятиях, но предпочел спутаться с какой-то шлюхой, промышляющей на
