— Да, господин.
Юноша некоторое время помолчал, затем поманил рукой Юй, чтобы та пошла рядом с ним.
— Твоя госпожа красива? — спросил Алый Пояс.
— Да, господин! — горячо воскликнула Юй. — Она хороша, как цветущие персики на горе Бешань, стройна, будто тело ее выточили из благородного нефрита, пальцы ее тонки, как побеги молодого лука, а лицо — лицо феи!
— Можно подумать, ты видела фей, курносая, — усмехнулся Алый Пояс. — Равно как и цветущие персики на горе Бешань. Однако если твоя госпожа так красива, как ты говоришь, то почему же она несчастна?
— Ее сердце гложет безответная любовь...
— О, суетность женщин, — пробормотал юноша. — Что может занимать их, кроме любви? Недород в провинции Хунян? Нет. Налет саранчи на поля в провинции Цецень? Тоже нет. Голод и нищета в приморских деревнях? Какое там... И сердце, и те немногие мысли, что отпущены женщине, заняты только любовью. Поневоле задумаешься, зачем верховное божество Нейва вылепило из глины такое легкомысленное и никчемное создание, как женщина. А? Что скажешь, курносая служанка?
Юй смутилась:
— Мне непонятны ваши мудрые слова, господин.
— А ты хитрюга, — усмехнулся Алый Пояс. — Впрочем, хитрость — это, похоже, еще одно свойство женщин. Как им без хитрости выжить в этом мире с их круглыми личиками, длинными волосами, маленькими ножками и пустыми головами? Нет, я зря получил назначение на эту должность, но ничего не поделаешь... Ах, вот и храм. Здесь я тебя оставлю. Дальше пойдешь одна.
— Тысяча благодарностей вам, господин Алый Пояс!
— Не за что. Видишь, в храм ведут восемь дверей?
— Да, господин. Это потому, что главных Небесных Чиновников — восемь?
— Смекнула! Так вот, раз ты пришла сюда просить не за себя, а за госпожу, я тебе советую идти в третью справа дверь. Это приемная, тьфу, то есть святилище Небесного Чиновника Аня. Он поможет, верно говорю.
— Господин, — снова расплакалась Юй. — Но у меня вор украл заколку госпожи, а значит, и нет Денег на свечи и благовония...
Алый Пояс с усмешкой хлопнул по плечу маленькую служанку:
— Скажу тебе по секрету, блаженный Ань не нуждается в свечах и благовониях. Так что смело иди.
— Но как же?..
— Ножками, ножками и побыстрей, а то храм закроют. Брысь, я сказал! И не оборачивайся!
Озадаченная Юй поклонилась красавцу-юноше и заторопилась в святилище Небесного Чиновника Аня. Шла она не оборачиваясь, как и велел ее странный спутник, хотя ее так и подмывало повернуть голову. И если бы она все-таки нарушила приказ Алого Пояса, то обнаружила бы, что тот вдруг стал невидимым, оставив после себя рассеянную в воздухе золотую пыль.
Юй робко вошла в святилище и, дойдя до молитвенной циновки, как положено, опустилась на колени. Огляделась. Стены святилища Небесного Чиновника Аня были затянуты алой камчой и шелком, на ткани золотом сияли большие и малые иероглифы старинного каллиграфического стиля. У стен стояли и распространяли нежное благоухание курильницы из яшмы и хрусталя — одна роскошней другой. Перед золотым жертвенником располагался небольшой столик, инкрустированный перламутром и кораллами. На этот столик Юй положила жертвенные бумажные деньги[8] и снова склонилась в поклоне, а потом заговорила:
— О великий бессмертный Небесный Чиновник Ань! К твоей справедливости взывает ничтожная смертная Юй из рода Лоу, прозванная Расторопные Туфельки! Я служанка императорской наложницы, госпожи Нэнхун из рода Жучжу. Я пришла просить милости не для себя, а для своей госпожи, которая пострадала из-за людского коварства и происков соперницы — госпожи Шэси...
Долго рассказывала Юй про свою печаль, не заметила, как солнце за вратами храма ушло спать к Западным горам. В святилище стало сумрачно, курильницы остыли, свечи погасли; за стенами стихло жужжание молитвенных колес и стук ритуальных барабанов. Вокруг маленькой служанки была тишина и полумрак, но Юй не замечала этого. Усталость сковала ее тело, отяжелила веки, и, шепча молитвы, маленькая служанка погрузилась в сон. Она не знала, сколько проспала, а потом вскочила как ужаленная от знакомого голоса:
— Это ты, курносая служанка? Никак не угомонишься?
Юй встала рядом с молитвенной циновкой и протерла глаза. И снова их зажмурила, потому что все святилище было озарено неземным светом — словно с небес туда проникла радуга. Девушка снова упала на колени и услышала:
— Открой глаза, не бойся. Экая ты трусиха, хотя иногда храбрости тебе у великих воинов не занимать.
Юй открыла глаза и увидела, что возле жертвенника стоит давешний юноша, назвавший себя Алым Поясом. Только сейчас облик его сильно переменился. Лицо юноши сияло, словно свежевыпавший снег, глаза горели, как рубины, оправленные в золото. Волосы красавца отливали чистым серебром, их стягивал обруч, сверкающий драгоценными камнями.
Одежда тоже преобразилась: теперь спутник Юй был облачен в белоснежный халат с вышитыми по нему золотыми драконами о четырех когтях. Приглядевшись, Юй поняла со страхом, что вышитые драконы — живые, разевают пурпурные пасти, хлопают крыльями и готовы сорваться с халата в полет.
— Не бойся, — весело сказал красавец и погладил драконов на халате. — Они у меня смирные и набрасываются лишь на тех, кто нечист душой.
— Кто вы, господин? — в благоговейном страхе проговорила Юй.
— Экая ты все-таки дуреха, в голове одни шпильки! — засмеялся юноша. — Я и есть Небесный Чиновник Ань. Что ж ты молчишь? Думаешь, обманываю тебя?
— Нет, — замялась Юй. — Но я представляла, что Небесные Чиновники — почтенные старцы...
— Ну, в общем, да, — слегка смутился юноша и присел на столик с жертвенными деньгами. Столик просвечивался сквозь его фигуру. — Но тут такое дело... Раньше Небесный Чиновник, отвечающий за справедливость, действительно был почтенным старцем. Но его повысили. Перевели на другую должность. Он теперь в Совете Вышних отвечает за благоприятную погоду. А сюда вот меня назначили.
— Ах, вот оно что, — сказала Юй. — А вы как, господин, хорошо ли справляетесь с делами?
— Ну и нахалка ты, — сказал, хохоча, Небесный Чиновник. — Ты мне все больше и больше нравишься. Повезло твоей госпоже, что у нее такая сметливая и острая на язык служанка.
— Простите меня, о небожитель!
— Да ладно. Ты слушай. Я вник в твое дело и решил помочь твоей госпоже. Справедливость восторжествует, а сердце императора обратится к той, что искренне его любит.
— Тысяча благодарностей, о небожитель! Я поспешу с этой вестью к своей любимой госпоже...
— Давай-давай... А ну-ка постой!
Юй замерла у выхода и вдруг поняла, что глаз не может отвести от прекрасного смеющегося юноши.
— Слушаю вас, о небожитель, — склонилась она в поклоне, прижимая ладони к пылающим щекам.
Юноша соскочил со столика и, не касаясь ногами пола, подошел к маленькой служанке.
— Курносая Юй по прозвищу Расторопные Тапочки...
— Туфельки, о небожитель.
— То есть Расторопные Туфельки. Не таишь ли ты что-нибудь в сердце? Не хочешь ли попросить справедливости и для себя? Может быть, кто-то обошелся с тобой несправедливо? Или вынуждает к дурным поступкам?
— Ничего такого, о господин... — пробормотала Юй и вдруг вспомнила: ей ведь предстоит возвращение во дворец! А у ворот ее ждут ключарь, хранитель башни и страж-евнух! И эти трое похотливых мужланов жаждут совершить с ней натуральный блуд!
— Ну-ну, — поторопил Юй Небесный Чиновник.
— Трое служителей во дворце потребовали от меня непристойного, о небожитель, — сказала Юй.
