Джек и Фасолька

— Сейчас?

— Я подхватил гепатит как раз перед еврейской Пасхой, — пояснил он. — Евреи не едят устриц. Это еда адвокатов. А что делает плохой еврей Морис Блум? Он ест устриц. Устриц из раковины, чтоб быть точным. Я ел их всю жизнь, только не говори об этом моему раввину. На этот раз еще и с бренди — в результате гепатит А. Чувствовал себя отвратительно, хотелось умереть. Проклятая лихорадка тянулась целый месяц. Я потерял тридцать фунтов, можешь поверить? Я думаю написать книгу под названием «Диета при гепатите». Как ты думаешь, ее можно будет продать? Как я выгляжу? Я выгляжу лучше, не правда ли? Я уже вешу двести фунтов, могу демонстрировать модели одежды. Как ты думаешь, кто зарабатывает больше — манекенщики или те, кто пишет книги о питании? Только не полицейские, — сказал он и усмехнулся. — Рад тебя видеть, Мэтью. Прошу прощения, что позвонил так рано…

— Все в порядке, — успокоил его я.

— Я бы не стал звонить вовсе, если бы знал о твоих неприятностях прошлой ночью. Я прикажу всем полицейским разыскать этих хулиганов, мы найдем их, не беспокойся. Чарли и Джеф, так? Звучит как в комиксе. Они хорошо над тобой поработали, Мэтью. Я должен научить тебя приемам драки.

— Люблю учиться, — сказал я.

— Серьезно? Тогда приходи в спортзал как-нибудь вечером, и я забью тебе несколько шаров, хорошо?

— Очень хорошо.

— Отлично, как-нибудь договоримся о времени. Относительно Мак-Кинни, — продолжал он, — мне только что позвонили из следственного отдела, письменный рапорт они пришлют позднее. Мак-Кинни было нанесено четырнадцать ножевых ран, кто-то хорошо над ним поработал. Что ты знаешь о нем, Мэтью? Для меня ценно все, что ты можешь сообщить. Когда вы виделись в последний раз? В работе полиции, когда мы ловим убийцу, существует негласное правило, которое мы называем: «Двадцать четыре часа до и после». Тебя интересуют сведения такого рода?

— Да.

— Очень хорошо, потому что некоторых это не интересует. «До и после» означает прошлое и настоящее. Прежде всего мы пытаемся восстановить последние двадцать четыре часа в жизни жертвы, потому что таким путем мы составляем представление о том, куда он ходил, кого видел, что делал, и таким образом можем получить ключ к раскрытию преступления. Это двадцать четыре часа «до». В то же время мы стараемся работать как можно быстрее в течение двадцати четырех часов «после». Мы стараемся выиграть время, взять след. Убийце неизвестно, как много мы уже знаем и найдено ли тело. Как сейчас. Эти первые двадцать четыре часа очень важны. Дело может пойти или чрезвычайно медленно, или чрезвычайно быстро. Даже здесь, в таком пекле. Ты видел Мак-Кинни в течение последних двадцати четырех часов?

— Я видел его в прошлую пятницу, в два часа.

— Расскажи об этом, — попросил Блум. — Ты не возражаешь, если я буду делать кое-какие заметки, а?

Я рассказал ему все, что знал.

Джек Мак-Кинни пришел ко мне в контору в июле по рекомендации друга, для которого мы вели дело о недееспособности. Мак-Кинни было двадцать лет; я специально спросил его об этом, потому что выглядел он моложе и я хотел убедиться, что он имеет право подписывать документы. По законам штата Флорида подписывать документы могут лица, достигшие восемнадцати лет. Мак-Кинни показал мне водительские права, чтобы подтвердить, что ему действительно двадцать, и объяснил, что договорился с фермером с Тимукуэн-Пойнт-роуд купить пятнадцать акров земли между Калузой и Ананбургом. Фермера звали Эвери Берилл, и он выращивал ломкую фасоль; молодой Мак-Кинни хотел заняться разведением ломкой фасоли.

Он назвал мне цену — сорок тысяч долларов — и сказал, что хочет уточнить детали как можно скорее, чтобы Берилл не изменил своих намерений. Из-за его чрезвычайной молодости и потому, что я никогда не слышал, чтобы в этой части штата с выгодой выращивали ломкую фасоль, я обратился к человеку по имени Джон Портер, сельскохозяйственному консультанту, чтобы узнать его мнение. Джон Портер проинформировал меня, что ломкую фасоль широко выращивают на восточном берегу, в районе Палм-Бич, в области Гомстед. В центре западного берега. Но здесь, в Калузе, хороший урожай дают томаты, клубника, салат, цикорий, свекла, китайская капуста, — но не ломкая фасоль. Затем он удивил меня вопросом, имеет ли это отношение к Эвери Бериллу.

Оказалось, что Берилл приходил к нему года три назад и задавал почти те же вопросы, что и я. У Берилла была идея засадить свои пятнадцать акров ломкой фасолью и продавать свою продукцию только на местных рынках. Портер сказал ему, что ломкую фасоль здесь можно выращивать, но что она лучше растет на почвах, богатых органическими веществами. Кроме того, ее выращивают преимущественно на восточном берегу еще и потому, что там есть оборудование для сбора урожая и торговли, а здесь, в Калузе, нет механизации, а сбор урожая вручную обойдется вдвое дороже.

Он продолжал отговаривать Берилла, объясняя, что предварительные затраты — подкормка, удобрения, ядохимикаты для опрыскивания и опыления, ремонт и обслуживание, лицензии, страховка и так далее — составят примерно 450 долларов на один акр в год. Добавив к этому затраты на сбор урожая и продажу — переборку и упаковку, погрузку, отправку, вознаграждение маклеру и так далее, — которые составят 228 долларов на акр в год, получим общую сумму затрат 678 долларов в год. Берилл рассчитывал на урожай восемьдесят бушелей с акра и выручку 804 доллара с акра. Он отнял производственные затраты в сумме 678 долларов на акр, из которых он должен вычесть прибыль на капитал, содержание управления, проценты на капитал и так далее. Короче говоря, разведение ломкой фасоли в этой части Флориды убыточно, и Портер сказал об этом Бериллу ясно и четко. Берилл настаивал на своем и, конечно, разорился. Теперь он старался всучить свое убыточное дело двадцатилетнему юнцу, который не отличает ломкую фасоль от львиного зева.

Как только я получил эту информацию, я позвонил Мак-Кинни, в точности передал ему то, что узнал, и предостерег от заключения сделки. Мак-Кинни в ответ рассказал мне то же самое, что Берилл говорил Портеру три года назад: он-де знает, как сделать выращивание ломкой фасоли в этом районе страны прибыльным. Я привел ему все факты и цифры, но он настаивал на своем: надо пригласить адвоката Берилла и уточнить детали сделки. Я никак не мог убедить его не делать этого. В прошлую пятницу Мак- Кинни пришел ко мне в контору, чтобы подписать документы. По просьбе Берилла он принес с собой четыре тысячи долларов наличными, как десятипроцентный взнос. Я спросил, не нуждается ли он в ссуде или другой финансовой помощи, чтобы рассчитаться в день подписания документов. Но он сказал, что у него есть тридцать шесть тысяч долларов наличными и он принесет их с собой в день заключения сделки. Я предложил ему вместо этого принести заверенный вексель или банковский чек и добавил, что наша контора просит неделю или десять дней на проверку водопроводной системы, отопления и электропроводки в доме, но он отказался от такой услуги. Я также настаивал на выяснении, не заражен ли участок муравьями и другими сельскохозяйственными вредителями. Но он от всего отказался. Учитывая соответствующие правовые процедуры и налоговый сбор, последний срок подписания документов был назначен на второе сентября.

Вот так.

— Четыре тысячи наличными, да? — спросил Блум.

— Да, — подтвердил я.

— Из сорока тысяч за покупку?

— Да.

— И он сказал, что намерен выплатить все наличными?

— Да, так он сказал.

— По-моему, это уйма денег, Мэтью.

— По-моему, тоже.

— Где двадцатилетний юнец может взять сорок тысяч долларов на покупку фермы?

— Не знаю.

— Большие деньги. — Блум задумался. — Что сразу приходит тебе в голову, Мэтью?

— Наследство? — предположил я.