спиной на радиатор. Задыхаясь от бессильной злобы, он уставился на свою истязательницу. Губы ее искривила язвительная усмешка, из приоткрытого рта вырывалось тяжелое дыхание. Она снова взмахнула пистолетом, но он уже был слишком слаб, чтобы увернуться от удара. Он попытался заслониться от него правой рукой, но и рука его не послушалась.
– Кто его видел? – спросила она.
– Н-н-е-е-т… – только и способен был прошептать он.
– Сейчас я перебью тебе нос, – сказала она. Голос ее доносился откуда-то издалека. Он попытался опереться о пол, но пол упорно уходил у него из-под руки. Комната вертелась перед глазами. Он попытался сосредоточиться, глядя на девушку, но и она вертелась вместе с комнатой. Он только ощущал резкий запах ее духов и видел, что пистолет по-прежнему зажат в ее руке. – Я сейчас сломаю твой нос, мистер.
– Н-н-е-е-т.
– Да, – сказала она.
– Нет.
На этот раз он не разглядел и пистолета. Он только ощутил жуткую боль от ломающихся костей. Голова его запрокинулась назад и ударилась о радиатор. Мучительная боль на мгновение вернула ему сознание. Правой рукой он ощупал нос, но в этот момент новый удар обрушился ему на затылок и тут сознание снова почти полностью оставило его. Он тупо улыбнулся: она не позволит ему жить, но и умереть ему она не даст. Она не даст ему окончательно потерять сознание, но и не даст ему прийти в себя настолько, чтобы оказаться способным к обороне.
– А теперь я выбью у тебя все зубы, – сказала она. Он слабо покачал головой. – Кто сказал тебе, как разыскать нас? Лифтер, да? Этот одноглазый подонок? – Он не отвечал. – Хочешь, чтобы я повыбивала тебе зубы?
– Н-нет.
– Тогда говори.
– Нет.
– Ты должен мне все рассказать, – сказала она. – Ты – мой.
– Нет, – сказал он.
Последовало молчание. Он знал, что пистолет снова обрушится на него и попытался поднять руку, чтобы прикрыть ею зубы, но рука ослабла настолько, что отказывалась подчиниться его воле. Он полулежал, опираясь плечом на радиатор, его левая рука, распухшая и пульсирующая от боли, была схвачена зубчатым браслетом, кровь из раны на лбу и разбитого носа стекала по лицу. И он бессильно и покорно дожидался удара по зубам, не имея ни сил, ни даже желания сопротивляться.
И тут он вдруг почувствовал ее губы на своих губах. Она впилась в него горячим поцелуем. Потом так же неожиданно она отстранилась и поглядела на него.
– Утром тебя найдут мертвым, – прошептала она. И тут он окончательно потерял сознание.
Автомобиль был обнаружен во вторник утром на дне глубокого оврага по ту сторону реки Харб примерно в пятидесяти милях от города в редко заселенном районе соседнего штата. Краска его почти полностью обгорела от жаркого пламени, но по остаткам ее можно было все-таки прийти в выводу о том, что это был 'Форд' зеленого цвета с регистрационным номером РИ 7-3461.
Труп на переднем сиденье также обгорел и обуглился. По более сохранившейся нижней его половине можно было сказать, что это труп мужчины, однако лицо его и туловище обгорело до неузнаваемости, волосы и одежда выгорели полностью, а кожа стала черной и обугленной. Руки его были в типичной 'позе боксера', которая наступает в результате посмертного сжатия мышечных тканей, пальцы были скрючены как когти. Золотое обручальное кольцо на среднем пальце левой руки сохранилось, однако огонь, уничтоживший кожу и мышечные покровы, закоптил его до черноты. На торчащих наружу пружинах переднего сиденья был обнаружен служебный револьвер тридцать восьмого калибра системы 'Смит и Вессон' вместе с металлическими деталями сгоревшей кобуры.
Во рту трупа не было ни одного зуба. В обгоревших остатках того, что могло быть бумажником, был обнаружен жетон детектива за номером 714-5632.
Звонок в главное управление полиции позволил местной полиции установить, что жетон этот принадлежал детективу второго разряда Стефену Луису Карелле.
Глава 5
Тэдди Карелла молча сидела в своей гостиной и следила за губами лейтенанта Питера Бернса, который в этот момент говорил ей о том, что ее муж мертв. Крик остановился у нее в горле; она даже чувствовала, как судорожно перехватывает у нее горло от этого рвущегося наружу крика и в какой-то момент ей показалось, что дышать больше нечем. Она поднесла руку ко рту и плотно зажмурила глаза, чтобы больше не следить за этими губами, произносящими столь страшные слова, чтобы не получать еще одно подтверждение тому, что она знала со вчерашнего вечера, когда муж ее не вернулся домой к ужину.
Нет, она так и не закричала, хотя крик этот и метался у нее в душе. Она почувствовала, что теряет сознание. Она чуть было не соскользнула со стула на пол, но в этот момент увидела лицо лейтенанта прямо над собой, ощутила его заботливые руки на своих плечах. Она только кивнула в ответ и попыталась улыбнуться сочувственно, чтобы показать ему, что она понимает, как трудно было ему прийти сюда с такой неприятной миссией. Слезы безудержно катились по ее лицу, ей было просто необходимо, чтобы муж пришел сюда и утешил ее, но тут ей неожиданно стало ясно, что муж ее уже больше никогда не придет и не утешит ее. Осознание этого факта потрясло все ее существо, беззвучный крик раздирал ее душу и не находил выхода.
А лейтенант тем временем заговорил снова. И снова ей нужно было следить за его губами. Она сидела на стуле совершенно окаменев, судорожно сжимая сложенные на коленях руки. Она думала о том, что хорошо, что сейчас детей нет дома, но, господи, как ей потом сказать им об этом.
– А пока что, Тедди, – говорил он, – я сделаю для тебя все, что смогу, я говорю это от себя лично, и я полагаю, что ты сама знаешь, как много Стив означал для меня, да и для всех нас. И если только мы хоть чем-нибудь сможем тебе помочь, то мы с Гарриет сделаем все, что в наших силах. Впрочем, я думаю, что тебе этого не нужно объяснять. Ты и сама это прекрасно знаешь.
