— Не сбивайте меня со счета, — попросила она. Мейер решил, что она умножает количество своих столов на число посадочных мест, подсчитывая, сколько приборов ей понадобится.
— Это Скотт Хэндлер, — сказал Карелла. — Извините, но я не знаю такого, — ответила она.
В иллюминатор было видно, как мимо «Парохода» по реке потоком шли суда. Он плавно покачивался на волнах, которые они поднимали. Буксир с баржей. Красавица яхта. Пожарный катер. Лорейн время от времени искоса поглядывала на вход, словно ожидая кого-то. Оба детектива заметили это.
— Мистер Строзерс сказал нам...
— Извините, но я не знаю никого из этих людей.
Что-то сверкнуло в ее глазах.
Оба детектива резко повернулись к дверям.
На пороге стоял парень под метр девяносто ростом, широкоплечий и узкобедрый блондин. Он был одет в красную клубную куртку с отделкой по манжетам и поясу, коричневые брюки, коричневые ботинки, коричневые кожаные перчатки. Он взглянул на детективов, стоящих рядом с Лорейн, тут же развернулся и пошел прочь.
— Хэндлер! — заорал Карелла, и оба детектива рванулись за ним. Хэндлер — если это был он — пробежал по сходням и был уже на пристани, когда они выскочили из дверей. — Полиция! — крикнул Карелла, но на парня это не произвело никакого впечатления.
Он едва не сшиб мальчишку, сосредоточенно уничтожавшего гамбургер, промчался к выходу из дока, и был уже на тротуаре метрах в двадцати впереди Мейера и Кареллы, несущихся за ним. Хэндлер — если это был он — повернул налево, направляясь параллельно набережной в деловую часть города.
Уличные фонари уже зажглись. Наступил краткий промежуток между сумерками и настоящей темнотой. На реке прогудел буксир, где-то в двух кварталах отсюда взвыла сирена «скорой помощи», и наступила внезапная тишина. Ее расколол крик Кареллы «Полиция!», и это словно вернуло к жизни все городские шумы, голоса людей и машин и топот ботинок Хэндлера, бегущего впереди, — если это был он.
Карелла не любил гоняться за людьми. Впрочем, как и Мейер. Ведь это не кино снимать. В кино ребята делают сорок дублей такой погони, и потом, на экране, все выглядит так, словно героический коп мчится как чемпион Олимпийских игр в беге на четыреста метров с барьерами, а жалкий воришка тянет только на бронзу. В жизни всего один дубль. Ты мчишься по тротуару за парнем, который лет на пятнадцать — двадцать моложе и гораздо лучше тренирован, а тебе остается только надеяться, что эти красные клубные куртки выдают не членам сборной по легкой атлетике и баскетболу. В жизни у тебя зверски ноют икры, легкие после первых ста метров горят огнем, и ты, задыхаясь, бежишь за парнем, которого скорее всего не сможешь поймать. Бежишь, глядя на уменьшающуюся красную куртку с белыми буквами на спине
— Он уходит! — уже хрипел Карелла.
Но вдруг, по счастливому совпадению или просто чудом — в этом городе чудес возможно все, — из-за угла перед Хэндлером вырулила патрульная полицейская машина, обслуживающая свой участок. Хэндлер — если это был он — развернулся на сто восемьдесят градусов и помчался наискосок через мостовую, увертываясь от машин. Он перебежал в их сторону на другую сторону улицы, где, без сомнения, на первом же углу хотел свернуть в северном направлении. Они предугадали этот маневр и уже мчались к тому же перекрестку. Карелла был чуть впереди Мейера, и парень оказался между ними. Увидев у них в руках пистолеты, он остановился и замер. Все участники забега, может быть, кроме него, выдохлись. Белые облачка пара, вырываясь изо рта, растворялись в воздухе.
— Скотт Хэндлер? — выдохнул Карелла.
— Да, это был он.
Обе белые шлюхи были двумя порядками выше, чем те, которых люди Гамильтона выводили работать на улицах.
Этих Гамильтон заказал из конюшни Розали Парчейз[4] — ее фамилия вызывала интересные ассоциации, но тем не менее была подлинной. Розали — почтенная шестидесятилетняя дама и ее бизнес — «девушки по вызову» — пережил нашествие мафии, китайцев, теперь еще парней с Ямайки и «других разноцветных панков», как она их пренебрежительно называла. Розали торговала телятинкой, причем первосортной. Может быть, именно поэтому ее бизнес процветал, кто знает? В наши дни, когда дешевые двухдолларовые шлюхи наводняют дешевые придорожные мотели и показывают свои дешевые трюки своим дешевым клиентам, приятно сознавать, что, если настоящий ценитель захочет скаковую лошадь, а не клячу с живодерни, Розали предоставит ему это.
Розали всегда носила шляпку, что стало ее фирменной маркой. Носила на улице, дома, в ресторане и даже в церкви.
Копы так и звали Розали-'Шляпа'.
Еще в полиции звали ее шлюхой, пренебрегая тем фактом, что сама она никогда не предоставляла клиентам сексуальных услуг. Если вообще у нее были клиенты. Ибо для женщины, которая почти открыто содержала публичный дом столь долгие годы, было даже удивительно, как мало информации содержалось на нее в досье. Судя по тому, что было на нее у легавых, Розали легко могла сойти за модистку, содержащую шляпный магазин. Никто не понимал, почему ее даже ни разу не повязали. Никто не мог понять, отчего ее телефонные разговоры даже не пытались прослушивать. Слухи ходили, конечно, разные. Но, знаешь, парень, слухов и сплетен в любом бизнесе предостаточно.
Некоторые в департаменте знали, что Розали росла в восточном Риверхеде вместе с малышом по имени Майкл Фаллон, и когда им стало по шестнадцать, они влюбились друг в друга. Также было известно, что после того, как Фаллон бросил ее и женился на другой — девушке по имени Пегги Шеа, Розали уехала в Техас, Сан-Антонио. Остальное, однако, было лишь домыслом и слухами.
Правда ли, например, то, что бедняжка Розали с ее разбитым навеки сердцем подучилась на Диком Западе, поднатаскалась и стала хозяйкой борделя? Было ли правдой, что, вернувшись в город прикупить здесь новых шляпок и попытать счастья, она тут же охмурила Фаллона и стала его любовницей? И правда ли, что она
Девушек звали Касси и Лейн.
Это не были их настоящие имена. Обе родились в Западной Германии, и в детстве их звали Клара Шилдкраут и Лоттхен Шмидт, но здесь, в Стране Равных Возможностей, они стали Касси Коул и Лейн Томас. Обеим едва исполнилось по двадцать, обе были блондинками, носили шпильки с ремешками, стягивающими лодыжки, и кружевное белье — Касси черное, а Лейн красное. И обе пребывали в полубессознательном состоянии из-за шампанского с кокаином. У Гамильтона и Исаака языки тоже слегка заплетались.
Милая вечеринка на закате дня имела место в просторном пентхаузе Гамильтона на Норд-Гровер-парк. Одновременно это была и деловая встреча. Здесь, на двадцать первом этаже, Гамильтону очень нравилось совмещать приятное с полезным. Девушки были вымуштрованы самой Розали Парчейз так, что за свои деньги клиент мог получить максимум удовольствия. Однако Исаак был не очень удовлетворен, ибо в основном занимался тем, что наполнял бокалы девушек шампанским и подсыпал на их карманные зеркальца отличный кокаин. Девушки нюхали его, сидя в глубоких креслах, широко расставив ноги, — это чтобы тебе было лучше видно, дорогой. Солнце почти село, и здесь, в окнах, выходящих на юг, его последние отблески были едва заметны.
Девушки говорили с сильным немецким акцентом.
— Классный кокаин, просто прелесть, — сказала Касси.
— У нас вообще все вещи хорошие, — подмигнул Гамильтон Исааку.
Ради такого случая они приоделись. Гамильтон был в зеленой шелковой пижаме и желтом шелковом халате. На ногах черные вельветовые туфли с гербом, похожим на бельгийский. Он выглядел, как Эдди Мэрфи, играющий Хьюго Хефнера. Исаак напялил на себя красную шелковую майку с короткими рукавами и глубоким вырезом и красные шелковые бермуды. Он был бос, но зато в темных очках и походил на дрессированную обезьяну с календаря.
