— Да.
— Было ли это подтверждено позднее в письменной форме?
— Мы получили отчет о результатах баллистической экспертизы буквально на следующий день. В отчете подтверждалось все то, что было мне сказано детективом Хаггерти по телефону.
— Что же там было сказано?
— Что оружие, изъятое у мистера Коула, было тем самым, из которого был убит мистер Карелла.
— Благодарю вас, никаких больше вопросов у меня нет.
Ресторан «Маргинз» был достаточно большим для того, чтобы отмечать в нем крупные события, но достаточно маленьким, чтобы обеспечить уединение для любой пары, желающей быть незаметной в затененном уголке. Весьма вероятно, что Боулз и его дама были здесь в понедельник и их никто не видел. Если дело обстояло именно так, то Паркер, по-видимому, был прав, когда предлагал в качестве первоочередного мероприятия всеми силами навалиться на даму из цветочного магазина.
Метрдотелем здесь работал человек по имени Френк Джильо.
Он был без пиджака, в черных брюках, белой рубашке, с черным галстуком, свободно повязанным на шее. Остальные атрибуты его одежды тоже были белыми: подтяжки, носки и до блеска отполированные туфли. Войдя в одну из вращающихся дверей, ведущих из кухни, он немедленно извинился перед Мейером за то, что заставил его ждать.
— Я готовился к обслуживанию посетителей, — пояснил он и посмотрел на свои часы, — сейчас будут приходить к завтраку.
Было без десяти одиннадцать. Столы, застеленные чистыми белыми скатертями, сверкали хрусталем. Солнечный свет падал через утепленные окна, отражаясь холодными зимними отблесками в серебряных приборах сервировки.
— Мистер Джильо, — сказал Мейер, — мне хотелось бы узнать, могу ли я посмотреть вашу книгу заказов за прошлый понедельник, седьмое января.
— Почему бы и нет, пожалуйста, — произнес Джильо. — Есть ли там что-нибудь такое, что вас особенно интересует?
— Заказ на двенадцать часов от мистера Мартина Боулза.
— О да, конечно, — ответил Джильо. Мейер посмотрел на него.
— Мистер Боулз из фирмы «Лауб, Кремер», — сказал он. — Он был здесь в понедельник. Я сам принимал от него заказ.
— Вы уверены?
— Уверен, — ответил он. — Но давайте уточним.
Он подошел к подиуму у входа, где на двух латунных стойках была укреплена веревка из красного бархата длиною около четырех футов. Подойдя к маленькой полке у наклонной стены подиума, он вытащил длинную книгу, завернутую в черное, открыл ее и ткнул пальцем в страницу, соответствующую понедельнику, седьмому января.
— Двенадцать ровно, — сказал он, — Мартин Боулз. Заказ на две персоны.
— Вы знаете, кто с ним был? — спросил Мейер.
— Женщина, — ответил Джильо. — Я не знаю ее имени. Он бывал с ней здесь и раньше.
— Как она выглядела?
— Высокая, очень приятная блондинка.
— На ваш взгляд, сколько ей лет?
— Ей около сорока.
— Когда они ушли отсюда?
— В час тридцать дня? Около двух? Я с уверенностью не могу сказать.
— Благодарю вас, — сказал Мейер.
Он подумал о том, что не на простаков нарвался.
— Если вы не возражаете, мистер Уэйд, — произнес Эддисон дружеским тоном, — то мне хотелось бы остановиться на этом еще раз.
— Возражение, Ваша Честь! — воскликнул Лоуэлл, распрямляя свое длинное тело и поднимаясь со стула. Одновременно он пытался создать у присяжных впечатление, что он чрезвычайно устал и начал терять терпение. — Детектив Уэйд, по моим подсчетам, отвечал на одни и те же вопросы уже по меньшей мере три раза. Снова и снова. Ваша Честь, я не знаю, какие цели преследует эта настойчивая манера задавать повторяющиеся…
«Тон, которым он произнес это слово, звучал очень по-английски», — подумал Карелла.
— …вопросы, за исключением желания затянуть допрос свидетеля, что, я надеюсь, не является целью моего ученого коллеги…
Эти слова тоже звучали по-английски.
— …но до тех пор, пока…
— Подойдите ко мне, пожалуйста, — сказал Ди Паско.
— Мое единственное желание — сделать все факты более ясными для присяжных, Ваша Честь.
— Прошу у моего коллеги извинения, Ваша Честь, и, не желая создавать у него ложное представление о мотиве…
— Хорошо, спасибо вам за это, — сказал Эддисон.
— Но мне кажется, что его настойчивость, направленная на многократное обсуждение обстоятельств ареста мистера Коула ночью первого августа, представляет собой просто попытку помешать…
— О, продолжайте, — сказал Эддисон.
— Да, продолжайте, — предложил Ди Паско.
— Помешать, как мне кажется, приобщению данного пистолета в качестве вещественного доказательства. Я думаю, что мистер Эддисон пытается посеять семена сомнения в умах присяжных относительно законности захвата оружия, несмотря на то что вы, Ваша Честь, нашли…
— Вы собираетесь задавать вопросы относительно законности захвата оружия? — спросил Ди Паско.
— Я собираюсь задать вопросы относительно доверия офицеру полиции.
— Но относительно доверия, связанного с захватом этого оружия?
— Оно может быть связано, а может быть и не связано с захватом этого оружия, Ваша Честь.
— Тогда мне хотелось бы возразить, — сказал Лоуэлл.
— Основой здесь является доверие, — настаивал Эддисон.
Покачивая головой, поднимая брови вверх с выражением сомнения на лице, Лоуэлл произнес:
— Ваша Честь, мне хотелось, чтобы этот процесс все-таки был управляемым.
— В компетенцию любого состава присяжных не входит отклонение вещественного доказательства на том основании, что они могут сомневаться в законности его изъятия, — заявил Ди Паско. — Присяжные рассматривают только факты. Вам это известно, мистер Эддисон. А дело судьи определять законность вещественных доказательств. В данном случае я уже нашел, что пистолет был изъят законным путем, и он может быть предъявлен в качестве вещественного доказательства. Я разрешаю продолжение допроса, но только при условии доверия.
— Спасибо, Ваша Честь, — сказал Эддисон и кисло улыбнулся.
Карелла видел его улыбку и размышлял о том, что же все-таки они обсуждали.
Они были в музее, когда она спросила его, что означает средняя буква в его полном имени Эндрю Н. Дерроу. Вчера в музее появился новый экспонат, и, хотя она сказала ему, что теперь в его услугах больше нет никакой нужды, потому что Тилли мертв, он настойчивым тоном заявил, что до тех пор, пока сам Мартин Боулз не откажется от его услуг, он будет неотступно следовать за ней Они шли по залам музея, и он упомянул, что в Чикаго тоже имеется неплохой музей, называемый «Институтом искусств», но он никогда в нем не был. В его искреннем признании собственной неосведомленности было что-то совершенно обезоруживающее. Новый экспонат представлял собой поиски авангардных форм в скульптуре, и он чуть не наступил на какую-то часть экспоната, потому что это было нечто подобное лестнице, груде кирпичей и
