делать то, что правильно, и плевать на последствия.
Она приостановилась, часто дыша и опустив глаза.
- Я стараюсь сохранить работу и свое здоровье. И решаю только свои проблемы.
Террел несколько секунд смотрел ей в лицо, но она не поднимала взгляда. Наконец он сказал:
- Может быть, я бы чувствовал себя так же, будь я в твоей шкуре. Не уверен, что я не поступил бы так же. Я не нападаю на тебя. Я просто делаю свое дело. Но если передумаешь, всегда сможешь найти меня в газете. Не забудь, пожалуйста.
- Нет смысла, - покачала она головой.
- Тогда помни про Колдуэла, - сказал он, вставая, - Он потеряет свое положение, репутацию, семью, все - даже жизнь. А он не больше виноват, чем ты. Помни о нем, когда будешь петь про любовь лысым пьяницам в кабаке Айка Селлерса.
- Почему бы тебе не оставить меня в покое?
Она едва не плакала.
Террел вздохнул и взял шляпу.
- Ладно, ухожу, но ты можешь найти меня в газете, если я вдруг понадоблюсь.
6
Уже почти рассвело, когда Террел добрался домой. Шесть часов он проспал, затем побрился, принял душ и оделся. Просматривая почту, выпил чашку черного кофе и выкурил сигарету, что подвигло его на решение вернуться к текущим делам. Покончив с почтой, он оставил записку уборщице, чтобы та купила кофе, яиц и ещё кое-каких продуктов. И ушел на работу.
Там он снова взялся за кофе и пристроился за своим столом в углу просмотреть последние сообщения о Колдуэле.
Последние выпуски являли собой прекрасные образцы драматической журналистики. Снимки Колдуэла и Эден Майлз выглядывали из-под жирных заголовков на три-четыре колонки. Там же были снимки седовласой матери Эден и дома на Мэнор Лэйн. Каждая деталь этой истории была освещена подробно и живо; по профессиональным меркам выпуск был превосходной работой. Там были краткие злободневные сведения о кампании Колдуэла, его карьере юриста, о его связях с общественностью. Об Эден Майлз писали как о солистке ночного клуба. На третьей странице снимков было больше: Фрэнки Шанс нападает на Колдуэла в зале слушаний; испуганная юная Конни Блейкер в квартире Эден, снимок Эден из шоу в купальном костюме, до законных пределов открывавшем холеное тело. Это была ужасающая история; в ней было все: секс, насилие, знаменитости, социальное расслоение - все, кроме правды.
Дети Колдуэла с матерью, женщиной спокойной красоты лет под пятьдесят. Замыкала страницу фотография красивого каменного дома в пригородах Морристауна.
Карш ничего не упустил. Каждый элемент мощным драматическим акцентом был накрепко впаян в материал.
Версия Колдуэла о том, что случилось, казалась до жалости слабой. Он признал, что выпил два мартини перед ужином и бренди с содовой - после. Потом, около 10. 30, позвонила Эден Майлз и спросила, можно ли с ним увидеться. Он ответил 'да', добавив при этом, что Эден Майлз снабжала его информацией об игорном бизнесе в городе.
Это смешно, - печально подумал Террел. - Готовый материал для местных остряков.
Колдуэл признал, что выпил ещё бренди, когда пришла Эден. Она казалась очень нервной и попросила что-нибудь налить, он выпил с ней. Свидетелей того, что случилось потом, не было. Колдуэл утерждал, что его ударили сзади, и он отключился. Когда он пришел в себя, Эден Майлз лежала на полу, патрульный говорил по телефону. Очевидцев его рассказа не было. Синяк на виске мог быть от удара или от падения, констатировал полицейский врач. Но там была борьба, об этом говорила порванная одежда девушки. Колдуэл мог споткнуться и удариться об угол стола.
Террел отложил газету и начал работать над своей колонкой на следующий день, печатая кусок, который написал спокойным воскресным днем несколько недель назад. Это было эссе о жизни птиц в городе; любителям природы понравится такая перемена темы, а его обычным читателям придется потерпеть. Обычно он держал про запас шесть-восемь колонок на непредвиденный случай, и у него было предчувствие, что он использует их все, пока работает над делом Колдуэла.
- Как пишется 'голубь'? - спросил он чуть погодя Уиллера.
- Как в 'мертвом голубе'. Ты думаешь о Колдуэле?
- Нет, это элегантный поучительный кусочек о жизни птиц нашего города. В духе Чарльза Муда.
- Почему бы нам не заняться жизнью животных? У нас есть крысы, змеи, скунсы, - и все удивительно похожи на некоторых наших хорошо известных граждан.
- Я получил отличный сатирический заряд, - хмыкнул Террел.
Закончив текст, он позвал машинистку, устроился на стуле и закурил. Сейчас в длинном зале стало поспокойнее, напряжение спало, когда умолк звонок на часах. Все, выпуск пошел, и ничто его остановить не может: ни тонущий лайнер, ни жуткая железнодорожная катастрофа, ни политическое убийство.
- Итак, ещё один день интеллектуального труда завершен, потягиваясь и зевая протянул Уиллер. - Это заставляет человека испытывать гордость от сознания, что он практически ничего ни во что не внес - такова моя оценка значения усилий моих и нашей газеты. Заставляет хорошо себя чувствовать там, где это имеет значение.
- А где это?
- Тонкий вопрос. - Уиллер был в прекрасном настроении, о чем говорила усмешка на худом старом лице. - У меня это место как раз над левым локтем. Там болит, если я нарушу мою скаутскую клятву. Скажи, тебе нравится, как мы разделались с нашей великой сенсацией?
- Мы повязали Колдуэла, как рождественского гуся.
- Быть может, он того заслуживает?
Террел взглянул на него.
- Ты знаешь, что-то здесь не так.
- Конечно, конечно. Ты помнишь, я писал статью, - Уиллер с чувством стукнул по табулятору своей машинки. - Колан видел человека, выбегавшего из дома Колдуэла. Но Колан передумал. Он многие годы пьет запоем. Может, он что-то и видел, но это могла быть десятифутовая малиновка или скопище гномиков, колотящих по наковальням у него в голове... - Уиллер откинулся в кресле и усмехнулся. - Мне нравится твоя колонка о жизни птиц. Тонкая идея. Так и продолжай, пока не пройдут выборы. Ты никому ничего не должен. Колдуэл - дело полиции, Сэм.
- Ты думаешь, он может быть виновен?
- Все может быть, - сухо бросил Уиллер. - Столп общества, образец унылой добродетели... Кому нужны его идеи? А это юное существо подняло дыбом все, о чем он мечтал в своей тесной клетке традиций и респектабельности. Он потянулся к ней, она его отвергла... - Уиллер снова ударил по клавише. - И что-то сломалось. Такую историю за эти годы я читал раз пятьдесят.
- Почему ты меня уговариваешь бросить это дело?
- Пошевели мозгами, парень, - раздраженно фыркнул Уиллер. Если это подставка, - 'если', имей в виду, - она устроена людьми, которые могут наступить на тебя, как на жука, если ты выполз на их дорогу.
Террел бросил сигарету в пустой кофейный бумажный стаканчик.
- Мне нужно поразмыслить над этим.
- Верно, поразмышляй о вечных добродетелях, - с отвращением сплюнул Уиллер. - Черт, слишком много сигарет... Не трать время на мелочи.
- Это ключ к здоровой жизни, - кивнул Террел, забирая пальто. - Но не волнуйся, я буду осторожен. С этого дня стану носить свою карточку прессы за лентой шляпы.
- Она станет прекрасной мишенью.
На следующее утро в 9. 30 Террел постучал в старомодный дом в бедном и мрачном районе. Над
