внутренний двор замка.
– Я не собираюсь поддаваться тебе в битве.
– Я знаю. – Саймон никогда бы не попросил об этом человека, который всю жизнь убегал от своего прошлого. Убегал от того маленького мальчика, которым был когда-то. Не в характере Страйдера было проигрывать, и он никогда бы не попросил друга о такой жертве. – Я не хочу, чтобы ты поддавался.
– Тогда зачем ты пришел?
– Я хотел убедиться, что мы все еще друзья.
– Друзья… – Страйдер рассмеялся, и тут Саймон понял, что он пьян.
Сильно пьян, если судить по тому, как Страйдер покачнулся, отшвыривая прочь бутыль и поднимая вторую, которая стояла рядом с его ногой.
Страйдер выпрямился и вернулся к созерцанию двора.
– Ты заставил меня обручиться с женщиной, которую я не знаю, а теперь мне сказали, что я должен еще и драться за то, чтобы жениться на ней завтра, хотя я не хочу жениться, особенно на женщине, которая влюблена в другого. Если бы мы не были друзьями, ты бы уже был мертв, Саймон.
– Я не хотел, чтобы так случилось.
Страйдер при этих словах поднял голову, в его глазах была тоска.
– Так же, как я не хотел, чтобы вы с Эдвардом попали в тюрьму.
Саймона пронзила боль при этом воспоминании. Страйдер только получил свои шпоры, когда они последовали за отцом Саймона в Утремер. Саймон, все еще оруженосец, считал это большим приключением, пока они не повстречались с небольшой группой крестоносцев.
Отец Саймона посмеялся над глупцами, но Страйдер был молод и полон желания доказать, что тоже чего-то стоит.
Страйдер захотел последовать за крестоносцами, чтобы он мог завоевать славу и известность.
Саймон выбрал дружбу и поехал вместе со Страйдером, не зная, во что выльется его решение. Этому судьбоносному дню были принесены в жертву три года их жизни. Три года, прожитые в мерзости и грязи. Борьбе с крысами и змеями за каждую кроху еды.
На теле Саймона до сих пор остались шрамы того времени, но в отличие от Страйдера, он решил похоронить внутренние шрамы. Постараться забыть все пережитые унижения и ужасы.
– Я никогда не винил тебя.
– А я никогда не понимал, почему.
– Мы же братья, Страйдер. – Так же, как он был братом Сину и Дрейвену. Он был вынужден действовать с ними заодно, чтобы выжить. Их сплотили пережитые беды.
Страйдер глубоко вздохнул:
– Ты любишь ее?
– Да.
– Тогда как ты можешь так непринужденно стоять здесь, зная, что завтра она будет принадлежать мне?
– Потому что она никогда на самом деле мне не принадлежала. – Правда глубоко его ранила, но она была известна и ему, и Страйдеру. – Я действительно Призрак. – Он горько рассмеялся иронии в этих словах. – Она не видела меня, пока не стало слишком поздно, чтобы что-то изменить. – С болью в сердце он заставил себя добавить: –
– А если она умрет от проклятия моей семьи?
Саймон закатил глаза от этого безумного вопроса.
– Ты не проклят, Страйдер.
– Да, я проклят. Почему еще я вынужден жениться на возлюбленной моего лучшего друга? – Страйдер потер рукой голову. – В любом случае, почему ты здесь со мной? Ты должен быть с ней этой ночью. Господь свидетель, вы, возможно, никогда больше не будете вместе.
Саймон нахмурился:
– Ты относишься к этому с поразительным пониманием.
– Я чертовски пьян, Саймон. Я планирую выпить столько, чтобы эта ночь превратилась для меня в смутное воспоминание. Когда наступит завтрашний день, мы с тобой будем вынуждены биться. – Страйдер взглянул на него. – Я не хочу сражаться с тобой, Саймон, ты один из немногих людей, кого я считаю своей семьей, а я мало знал семейного тепла. Теперь уходи. Я хочу остаться один в своем горе.
Саймон кивнул. Он хорошо понимал его переживания, хотя сегодня, в первый раз в жизни, у него не было желания оставаться в одиночестве.
Он хотел Кенну.
Но все же не смел отправиться на ее поиски.
Если он найдет ее, то проведет с ней ночь, а он не мог так поступить со Страйдером.
Он ценил уверенность Кенны в его способностях, но знал границы своей силы. Он никогда не сможет побить Страйдера.
Проклятье Судьбам за это.
Сжав зубы, он оставил Страйдера с его элем и отправился на поиски хоть какого-нибудь успокоения в свою палатку.
Была спокойная, тихая ночь. Большинство рыцарей все еще были в замке, хвастаясь своими планами на завтрашний день.
Всего неделю назад Саймон отправился бы в свою палатку, чтобы написать Кенне, рассказать ей все о сегодняшнем дне и поразмышлять, что может принести следующий день.
Но теперь он не мог искать в этом успокоения. Дни их переписки закончились. Ему казалось немыслимым продолжать писать графине Блэкмур, пока он путешествует бок о бок с ее мужем.
Боль от этой мысли почти подкосила его.
С ноющим сердцем Саймон вошел в свою палатку и стал раздеваться. Он разделся до туники и штанов, когда услышал тихий шорох за занавесью, отделяющей его угол с одеждой от кровати.
Заподозрив нарушителя, он потянулся к своему мечу.
Держа его наготове, он отдернул занавесь и застыл.
Там, в его кровати, находилась единственная женщина, за обладание которой он был готов продать душу.
Кенна.
Ее густые, волнистые волосы были распущены. На ней была тонкая белая рубашка, которая была настолько прозрачной, что он мог с легкостью различить ярко-розовые вершинки ее грудей.
Он никогда не видел ничего прекрасней, чем она, ждущая его в постели.
– Ты не должна находиться здесь, – сказал он, опуская меч.
– Это единственное подходящее для меня место. Я не хочу быть без тебя, Саймон.
Он был покорен ее словами и тем обстоятельством, что она стольким рисковала, чтобы быть с ним этой ночью, когда он так отчаянно в ней нуждался.
Он должен был отослать ее к себе. Это было бы благородным поступком.
Но, живя все время чужой жизнью, он сегодня решил побыть эгоистичным.
Хоть раз в жизни он желал чего-то для себя.
Он желал ее.
Уронив меч, он направился к постели, где она ждала его. Как он хотел, чтобы она осталась с ним навсегда.
Кенна задержала дыхание, частично ожидая, что Саймон все-таки отошлет ее прочь. Выражение его лица говорило ей, что его терзают сомнения.
Но у нее не было колебаний. Она была сосредоточена на нем и только на нем.
Она поежилась, когда он приблизился к ней и отдернул покрывало с постели.
– Я не знаю, что привело тебя сюда сегодня, моя леди. Но я очень рад, что ты пришла.
Кенна улыбнулась ему:
– Я всегда буду приходить к тебе, мой рыцарь. Куда бы ты ни отправился.
Он снял тунику и привлек Кенну к себе. Она вздохнула, ощутив его кожу под своими ладонями. Он был таким твердым и теплым. Ей нравилось, как его мускулы перекатываются под ее руками. Как он смотрел на
