помещение.
Очевидно, лестница вела на верх башни. И вниз на несколько этажей. Она была изготовлена из дерева.
Хатч сделала знак остальным: входите.
Чианг ударился головой о потолок. Посыпалась пыль.
В верхних и нижних помещениях тоже было по окну, с виду таких же, как и находящееся на уровне земли, вот только выходили все они в разные стороны.
Исследователи поднялись еще на один уровень. Все двигались скрючившись, чтобы не набить шишек.
— Марсель оказался прав насчет этих людей, — пробормотала Келли. — Они были меньше самого низенького человека.
После первичного осмотра люди вернулись к посадочному модулю, и Хатч распределила инструменты: светящийся шнур и мел, чтобы отмечать места, где были сделаны находки; линейки и лампы, баллончики со сжатым воздухом, чтобы сдувать пыль, и тому подобное — все, о чем она сумела вспомнить. Она сказала группе, что если кто-нибудь наткнется на любую необычную находку, пусть сразу сообщает ей. Вообще, пусть ставят в известность обо всем, что сочтут нестандартным.
Когда вовсю разгорелся день, они разбрелись по башне. Побывали на восьми этажах над землей. Внизу насчитали еще шесть уровней. На самом верху башни помещалась единственная комната с на удивление высоким потолком, где все, кроме Чианга, смогли стоять во весь рост. Там исследователи обнаружили крюк и нашли на полу два предмета. Один мог оказаться звеном цепи. Другой — сломанной деревянной треногой.
— И что ты думаешь по этому поводу? — спросила Тони.
— Наверное, этим пользовались, чтобы точить топоры, — предположила Келли. — Смотри: кладешь сюда камень…
На каждом этаже имелась закопченная ниша — скорее всего, бывший очаг. Ко всему прочему на самом нижнем этаже сооружения нашлась дверь, ведущая на север. Вероятно, в город. Она была закрыта, заметно деформирована и никак не поддавалась. Они решили сначала завершить изучение здания, а уж затем разбираться с ней.
Комнаты были почти пусты: кресло, которое можно было назвать игрушечным, плоский кусок дерева, некогда, видимо, служивший столешницей, кучка тряпок, один ботинок и еще обломки чего-то, настолько разрушенного, что просто нереально было представить его назначение.
Ботинок был очень маленький, словно его тачали для эльфа.
Однако «столешница» стала открытием.
— На ней гравировка, — произнес Чианг.
Надпись практически стерлась, и ее почти невозможно было разобрать. Даже Хатч не могла понять, что это: какие-то условные обозначения предметов, просто геометрические фигуры, пиктограммы или буквы.
Треногу также украшала гравировка. И тоже до того стертая, что нельзя было и надеяться уловить ее смысл. Они внимательно изучали треногу, когда их раздумья прервал голос Марселя:
— Мы только что получили сообщение из Академии. Полагаю, тебе будет интересно узнать, как они назвали это место.
— В самом деле? Как?
— Точка Бербеджа.
— Они назвали его в честь Бербеджа?
Этот сенатор всегда считался в Академии примером того, как не нужно управлять финансовыми фондами.
— Ну да.
— Господи! Может быть, они пытались этим что-то сказать?
— Вряд ли. Мне кажется, это они так заискивают.
— У тебя что-нибудь еще, Марсель?
— Да. Аналитики просмотрели снимки на предмет оставшихся городов. Сейчас мы обнаружили девять, большинство под толщей льда, все погребено. Кстати, у них есть защитные и оборонительные сооружения. Стены.
— Эта запирается.
— Ага. Примитивная цивилизация. Впрочем, есть одно исключение. Одно сооружение без ограды, но оно на острове. Вот «академики» и называют их именами тех, кто, с их точки зрения, дает им или добывает для них деньги. У нас теперь есть Блицберг, Корман-сити, Кэмпбеллвилль…
— Ты шутишь?
Он рассмеялся.
— Я тебя когда-нибудь обманывал?
Найтингейл бросил на нее взгляд, и она точно догадалась, о чем он думает: «И эти кретины послали нас сюда рисковать жизнью».
— Марсель, — спросила она. — Что еще известно о Точке Бербеджа?
— Совсем немного. Выглядит так, словно здесь прошли подряд несколько войн. Кто-то занял город, ворвавшись как раз с этой стороны, и разрушил стены. Очевидно, оставив только башню.
— А каково наше положение по отношению к этому городу? Мы добрались до двери на самом дне здания. Она ведет на север. У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, что мы увидим, когда выломаем ее?
— Наверное, только лед.
— Хорошо. Я сообщу тебе, что там окажется.
— Мы прислушиваемся к каждому слову, Хатч. И разбросали на орбите несколько спутников, так что вы не потеряетесь, когда окажетесь за горизонтом.
— Замечательно.
Но вряд ли это принесет группе какую-либо пользу, если она попадет в серьезную переделку.
Они перенесли обрывки цепи и точило для топора на нижний уровень, положили в сумку и нацепили бирки. Келли описала, где были обнаружены эти находки, и уже хотела упаковать треногу, когда Чианг попросил разрешения осмотреть ее.
Он внимательно изучил треногу, потом поставил уцелевшей ножкой на пол и посмотрел на лестницу, ведущую на верх башни.
— Понимаешь, — проговорил он, — возможно, мы наткнулись на обсерваторию.
— Что ты имеешь в виду?
— Чтоб мне тоже остаться без двух ног, но эту крышу часто открывали.
Келли перевела взгляд с треноги на него и озадаченно спросила:
— Ты хочешь сказать, что, по-твоему, на этой штуке крепился телескоп?
— Может быть, — ответил он.
Тони с усмешкой посмотрела на Келли.
— Так что ты там говорила про точку топоров?
Келли рассмеялась, ее глаза заискрились.
— Все это еще не значит, что я не права. Возможно, они и открывали крышу для чего-нибудь. Например, это помогало обороняться.
Хатч посмотрела на нее.
— Тренога кажется слишком маленькой, — произнесла она. — Окуляр телескопа должен быть на уровне твоих бедер.
Чианг указал большим пальцем на потолок.
— Не забывайте, какого роста были здешние обитатели.
Люди двинулись на самый верх. Посреди потолка проходила трещина. Щель. Покопавшись в скрывающей пол пыли и остатках каких-то растений, они обнаружили маленькую металлическую пластину, а также предмет, куда она могла сбоку вставляться.
