— Отец не хотел, чтобы я за тебя выходила.
— Что ж, не спорю, я довольно быстро это уяснил. Если уж на то пошло, то секунд через пять после нашей первой встречи.
— Нет! — прошипела она. — Ты даже не представляешь. Он презирал тебя, считал, что ты самый настоящий паразит!
Чейз хмыкнул:
— Знаешь, теперь мне не так стыдно за то, что я купил ему дешевые запонки на Рождество.
София вскочила.
— Не смешно, Эдди!
На краткую долю секунды ему показалось, что она сейчас его пнет, однако София не полностью потеряла самообладание и держалась вне пределов его досягаемости, несмотря на то что Чейз был прикован к трубе.
— Я от тебя скрывала, но когда мы жили вместе, отец практически отрекся от меня, перестал давать деньги. А ты этого даже не заметил: так привык едва сводить концы с концами, что тебе и в голову не могло прийти, как сильно я страдаю.
— Значит, вот в чем причина всей свистопляски? — усмехнулся Чейз. — Бедненькая девочка, папочка отобрал ее кредитные карточки?
София снова готова была наброситься на него, и все-таки благоразумие одержало верх над гневом.
— Ты никогда не понимал мою семью, наш образ жизни. Наш бизнес, наше богатство, передаваемое из поколения в поколение. Мы заслужили такую жизнь — трудом и репутацией, это было нашим кровным правом. А потом… — Ее лицо скривилось от отвращения. — Мир изменился. Внезапно репутация и происхождение превратились в пустой звук. Миром стала править самая обыкновенная жадность, просто деньги, ничего не значащие цифры, перебрасываемые туда-сюда с компьютера на компьютер. Наследственные права были разрушены ради ежеквартального отчета.
— Ты имеешь в виду такие наследственные права, как у твоего папаши?
— Он болел! — закричала София. — Он утратил ясность мысли, допускал ошибки. Ошибки, которых не было бы, если бы я находилась рядом, чтобы помочь ему! Но он был слишком горд и не стал просить моей помощи, потому что я ушла к тебе. Шакалы с Уолл-стрит заметили слабость, набросились на него и уничтожили! Они разрушили его компанию, разорвали ее в клочья и продавали кусочек за кусочком, чтобы все эти банки, биржевые маклеры и судейские людишки могли разделить такой жирный куш! Его лишили всего! Меня лишили всего!
— А если ты взорвешь атомную бомбу, все наладится? — иронично бросил Чейз. — Какого черта ты пытаешься доказать?
— Я скажу тебе, — спокойно ответила София, буря чувств внезапно уступила место холодной расчетливости. — Богатство людей, уничтоживших моего отца, — это подделка, всего лишь иллюзия, которая основана на вере в силу системы. Я собираюсь развеять эту иллюзию, сокрушить всю систему. Так что, Эдди, моя цель — Нью-Йорк.
— Боже!
Она посмаковала его потрясение.
— Если точнее, то финансовый центр. В восемь сорок пять, прямо перед тем как эти торгаши примутся за дело, «Император океанов» войдет в Ист-Ривер в районе Уолл-стрит. Когда бомба взорвется, от Южного Манхэттена камня на камне не останется — центр мировых финансовых рынков будет стерт с лица земли. Кризис, последовавший за 11 сентября, покажется пустяком по сравнению с тем, что случится сегодня. Американский рынок рухнет и потянет за собой все мировые фондовые биржи. Жалкие негодяи, чье богатство и власть основаны на одной только вере, на цифрах в компьютерах, останутся без гроша. Их ждет та же участь, на которую они обрекли папу.
— А у тебя на руках золото из гробницы Геркулеса, — продолжил Чейз.
София кивнула:
— Нина была совершенно права. Стоимость имущества после финансового краха возрастет неимоверно. Я верну то, что принадлежит мне по праву, — деньги и статус семьи.
— А заодно погубишь ни в чем не повинных, так? — пробормотал Чейз. — Ты убьешь хрен знает сколько десятков тысяч людей! И как насчет тех миллионов, которые тоже все потеряют? Разоришь не только богатеньких, но и простых тружеников?
— С какой стати мне о них волноваться? — фыркнула София.
— А я? Я для тебя тоже ничего не значу? — Она не ответила, избегая встречаться с ним взглядом. — Что с тобой случилось, София? — в отчаянии спросил Чейз. — Господи, ты собираешься взорвать атомную бомбу! Что, черт побери, сделало тебя такой?
София посмотрела на него:
— За такое превращение следует поблагодарить тебя, Эдди. И я действительно тебе благодарна. Если за время нашей совместной жизни я и извлекла урок, то именно этот.
— Что еще за урок? О чем ты, черт побери?
София приблизилась к нему, но не настолько близко, чтобы он сумел дотянуться до нее ногами, и присела.
— Эдди, в основе силы моей семьи лежали деньги и влияние. А когда я встретила тебя, когда ты спас меня из лагеря террористов… ты показал мне, что существует сила иного рода. Сила жизни и смерти.
Чейз потерял дар речи, ему оставалось только с ужасом внимать ее словам.
— Когда ты смел с лица земли членов «Золотого пути», ты научил меня, как по-настоящему применять эту силу. Непоколебимое продвижение к цели, без каких-либо угрызений совести. Любой, кто окажется между тобой и твоей целью, должен быть уничтожен.
— Да у тебя крыша поехала! — наконец выдавил Чейз. — Я проник туда, чтобы тебя спасти. Я убивал только тех, кто пытался убить нас.
— Себя ты обманываешь так же неумело, как и меня, — усмехнулась София. — Эдди, тебе приказали их уничтожить. Именно уничтожить, а не прогнать или захватить. Ты был убийцей, душегубом. Ты ничего не чувствовал, когда стрелял, вонзал нож или перерезал глотку. Я видела, как ты орудовал. Никогда не забуду этого, потому что именно так я научилась походить на тебя. Ты преследовал свою цель, применяя силу. Так сейчас поступаю и я.
— Я участвовал в военной операции по спасению британских граждан из логова террористов, — возразил Чейз. — А ты жаждешь устроить массовую бойню ради собственной выгоды и… чертовой детской обиды!
— Можешь говорить что твоей душе угодно! — взвизгнула София, едва не срываясь на крик. — Ты один во всем виноват! — Она крутанулась на каблуках и решительно зашагала к двери. — Джо! Давай неси ее сюда!
— Не надо, София! — взмолился Чейз, пытаясь подняться. Но, прикованный к трубе, он мог лишь продвинуться на пару футов.
— Ты сам все начал, когда мы встретились, — злобно прошипела София. — А судьба распорядилась, чтобы ты очутился здесь в конце.
Через ее плечо Эдди увидел, как в трюм вошли Комоса и инженер-атомщик, с двух сторон удерживая бомбу. София показала, куда ее поставить, подальше от Чейза.
Мужчины осторожно опустили тяжелое устройство. У Комосы через плечо был перекинут ремень с каким-то предметом. Поначалу Чейз решил, что это оружие, затем понял, что это всего лишь крепежный пистолет — сверху выступал открытый магазин с загруженными шестидюймовыми стальными стержнями. На металлическом основании бомбы виднелись три отверстия, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга. Комоса вставил дуло пистолета в первое отверстие и нажал на спуск. Резкий хлопок сжатого газа, и стержень с громким лязгом пробил палубу. Еще два выстрела, и бомба стала намертво. Комоса положил крепежный пистолет рядом с ней.
София направилась к бомбе, вынимая из кармана ключ. Она вставила его, затем, ликующе оглянувшись на Чейза, повернула. Экран зажегся, по-прежнему показывая время детонации: 08.45. Нажатие на кнопку, и цифры на дисплее стали меняться: пошел обратный отсчет.
