Убить Хемингуэя

– Почему? Что такого сделал Дик, чтобы вызвать подозрения?

– Получается, что Ричард делал вещи, о которых я даже не подозревала – ужасные вещи. – Гектор поднял брови. – Он запросил отчет патологоанатома. Говорил с работниками морга.

Он взглянул в зеркало заднего вида и закусил губу:

– Эти отчеты патологоанатомов… они касались смерти Хема?

Она кивнула.

– А работником морга был человек, который готовил Хема к погребению?

Зачем это было нужно Ричарду?

– Мэри тоже хотела бы это знать, – сказала Ханна.

Он протянул руку через сиденье и сжал ее ладонь, затем вернул ее на руль и снова посмотрел в зеркало заднего вида:

– А что об этом знает Ханна?

Ханна вздохнула. Ричард поставил все, включая их совместную жизнь, какой бы она ни была, на свою патологическую теорию и ее значение для его карьеры. Но она доверяла Гектору, поэтому сказала:

– У Ричарда есть эта безумная теория.

– Насчет смерти Хема? – спросил Гектор.

– Это очень важно для его карьеры, – сказала Ханна. – Я не могу вам рассказать, вдруг…

– Что? Расскажу кому-то еще? Никогда. Теперь просветите меня насчет теории Ричарда, Ханна.

Она поколебалась, потом сказала:

– Ричард думает, что Мэри убила Папу.

Милостивый боже. Снова об этом. Один бог ведает, какую окончательную цель преследует Ричард – и Криди, – но ведь эта же теория привела в Айдахо Гектора: подозрение, что, возможно, Хем сам в себя не стрелял. Гектор снова мысленно представил себе Мэри на ступеньках, с безумными глазами и наведенным на него ружьем… и ее крик, что она убила Эрнеста.

Гектор кивнул:

– Я бы соврал, если бы сказал, что такие мысли время от времени не приходили мне в голову. Может быть, дело в том, что я пишу детективы и всегда в определенных обстоятельствах ожидаю от людей худшего. Но я об этом думал, когда было время. Что-то в этой стрельбе, в поведении Мэри и в том, что сразу последовало… ну, мне всегда казалось, что там что-то не так. И частично я здесь сейчас потому, что хочу провести побольше времени с Мэри и сделать собственные выводы. Например, забыть об этих диких мыслях раз и навсегда.

Ханна забеспокоилась, что Гектор сам заинтересовался этим вопросом и может помешать Ричарду выступить с сенсационным заявлением.

– Вы обещали, – напомнила она.

– Да, обещал, – улыбнулся Гектор. – И собираюсь сдержать слово. Но вы должны знать, что сюда меня привело несколько причин. Одна из причин как раз то, что делает Ричард: разнюхать немного о смерти. Мы с Хемом были лучшими друзьями много лет. Если с ним случилось что-то криминальное, то я просто обязан сделать все, чтобы это доказать. Я должен это сделать для его же репутации. Я хочу сказать, что если я смогу доказать, что он не покончил с собой, а был убит, это будет иметь огромное значение для его затяжной игры.

Она сморщила нос:

– Затяжной игры? Это еще что такое?

– Посмертные ставки. Литературная репутация и наследство. Затяжная игра.

Ханна задумалась. Мысль о том, что писатель может рассматривать свою карьеру с такой точки зрения, не приходила ей в голову, но теперь, когда Гектор об этом упомянул, ей идея очень понравилась.

– По-видимому, – сказала она, – вы считаете, что Мэри способна убить Папу.

– Возможно, – сказал Гектор. – Я думаю, что Мэри способна на многое, в том числе на опрометчивые поступки. Но убийство? Не знаю. Я знаю одно – Мэри позвонила мне в то утро, в утро, когда прозвучали выстрелы. Это был странный звонок. Она была в жутком состоянии.

Но, даже учитывая обстоятельства, звонок все же был странным. И то, что произошло потом. Звонки были еще нескольким людям до того, как позвонить в полицию. Родственники и друзья до некоторой степени подчистили место «преступления». До этого эксперты там не работали. Один бог ведает, какие следы были ликвидированы. Я хочу сказать следы, говорящие о криминале.

– Вы говорите как Ричард.

Гектор пожал плечами:

– Что же, возможно, насчет этого Дик и прав.

Ханна присмотрелась к нему и сказала:

– Вы постоянно смотрите в зеркало заднего вида.

– За нами едет машина, возможно, это хвост. И не спрашивайте, нет, это не моя тень из ФБР.

Ханну передернуло, и Гектор, неправильно ее поняв, включил печку. Ханна сказала:

– Мне вообще-то жарко. Чем ближе к родам, тем чаще мне бывает жарко.

Гектор кивнул, выключил печку и немного опустил стекло на своей стороне:

– Не думайте о том, кто едет за нами. Мы оторвемся от него, когда убедимся, что это наш хвост. Если так, то мне надо увидеть его номерные знаки и марку машины. Тогда я смогу с ним разобраться. Моей первой мыслью было не тащить его в аэропорт. Но сейчас я думаю, что именно это мне и следует сделать. Полагаю, что ему полезно будет знать, что у меня есть помощники.

– Понятно. – Она явно нервничала.

Гектор решил сменить тему, перестать пугать девушку. Он подмигнул и сказал:

– Я прочитал ваши рассказы, дорогая. Парочка просто замечательные, вполне готовы к печати в том виде, в котором они есть. Я не вращаюсь в нужных литературных кругах, это очевидно, но я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам с публикацией. Я могу передать рассказы моему агенту, если хотите. Так вы подготовите его к тому моменту, когда предложите ему роман для публикации.

Ханна обрадовалась, но спросила:

– А остальные?

– Мне кажется, что остальные являются частями романа, который вы никак не возьметесь написать. Я расположил их в иной последовательности, чем они были у вас, и обнаружил сюжетную линию. Требуется связующая ткань, один абзац тут, два абзаца там, и вы получите примерно четверть хорошего первого романа. – Он поколебался и спросил: – Какого года урожай?

– Что вы имеете в виду?

– Как давно вы написали то, что дали мне прочитать?

– Последние полгода.

Гектор подумал и сказал:

– Ну, получилось отлично. Чисто и честно. Вы можете писать, детка.

Ханна не могла перестать улыбаться, она была счастлива.

– Мэри, возможно, захочет, чтобы я тоже писала ее биографию, – сказала она. – Она несколько дней назад об этом говорила. И сегодня утром снова повторила. – Ханна поколебалась и добавила: – Она беспокоится, что Ричард не сумеет все довести до ума.

Гектор внутренне поморщился. Черт бы побрал эту старую вдову. Ему претила мысль, что Ханна может отложить свое собственное творчество в сторону ради чего-то сенсационного, но не художественного, что исчезнет с книжных полок магазинов через несколько недель и никогда уже там снова не появится даже в бумажном переплете.

Отказаться от своей чистой и страстной прозы, чтобы стать наемным биографом, практически призраком – эта мысль была отвратительна Гектору, и он полагал, что это неверный путь для Ханны как писательницы.

Он сказал:

– Даже если бы вы уводили эту книгу не у вашего собственного мужа, вы бы никогда не рвались к такого рода работе, так ведь, Ханна? Вы беллетрист, вы только-только обретаете свой голос. Эта биография будет, в самом лучшем случае, помехой. В худшем – она приведет вас в тупик, откуда вы уже не найдете