Мама и нейтронная бомба

был не у мамы моей
                        на Четвёртой Мещанской,
ибо там не нашлось бы Иуды
                   и ужин бы не был последним.
Мама крутила начинку для сибирских пельменей
из мяса,
            принесённого Серым Волком.
Баба-Яга толкла в ступке
                       грецкие орехи для сациви.
Василиса Прекрасная
        мечтательно делала фаршированную рыбу
и однажды зафаршировала
               свою упавшую бирюзовую сережку.
А одна жонглёрша —
          по происхождению китаянка —
делала что-то
                 из чего-то,
                                не похожего ни на что,
и всё это вместе ставилось на общую скатерть.
Это было
      как международные съёзды
                               пролетариата ёлок,
работающего для детей,
                        включая детей нон грата.
Снегурочки поумирали
                  от инфарктов и тромбофлебитов,
но и после смерти
                  они не могли без детей
и, наверно, показывая ангелам почетные грамоты
                                                        Мосэстрады,
добивались работы
                     в детском отделе неба.
И мне кажется —
                    где-нибудь в мирозданье
мёртвые снегурочки
                    и мёртвые деды-морозы
и сейчас работают
                    на другой новогодней ёлке,
на которую приходят
                    лишь погибшие дети.

6

Мама,
       я читаю сегодняшние газеты
сквозь прозрачных от голода детей Ленинграда,
пришедших на всемирную елку погибших детей.
Пискаревские высохшие ручонки
тянутся к желтым фонарикам
                             ёлочных мандаринов,
а когда срывают,
                    не знают, что с ними делать.
Дети Освенцима
           с перекошенными синими личиками,
захлёбываясь газом,
                     просят у деда-мороза с ёлки
стеклянный шарик,
                          внутри которого
хотя бы немножечко кислорода.
Вырезанные из животов матерей
              неродившиеся младенцы Сонгми1
подползают
                к рыдающему Серому Волку.
Красная Шапочка
                    пытается склеить кусочки
взорванных бомбами
                     детей Белфаста и Бейрута.
Сальвадорские дети,
            раздавленные карательным танком,
в ужасе отшатываются
                              от игрушечного.
Бесконечен хоровод погибших детей
                             вокруг их всемирной ёлки.
А если взорвётся нейтронная бомба,
                         тогда вообще не будет детей:
останутся только детские сады,
                         где взвоют игрушечные мишки,
плюшевую грудь
     раздирая пластмассовыми когтями
                                                     до опилок,
и затрубят надувные слоны
                               запоздалую тревогу…
Спасибо, Сэмюэл Коэн
                           и прочие гуманисты,
за вашу новую американскую «игрушку» —
по ту, которой играют дети,
а ту, которая играет детьми,
пока не останется ни одного ребенка…
За исчезновение очереди в «Детском мире»,
за переставшие быть дефицитными бумажные пелёнки,
за Диснейленд,
           в котором теперь
                              никто