Когда Кирби открыл заднюю дверь такси, собираясь сесть, какая-то девушка ужом проскользнула мимо него и заняла машину.
— Эй! — возмущенно воскликнул он.
На него хмуро смотрела Бетси Олден.
— Заткнись и садись рядом, умник!
Поколебавшись, он устроился на сиденье и сказал:
— Но что…
— Замолчи, пожалуйста!
С дюжину кварталов они проехали молча. Он смотрел на ее жесткий профиль, думая, что она была бы красивой девушкой, если бы не злилась все время. Такси остановилось на красный свет.
— Здесь, — сказала она, быстро отдала водителю деньги и вышла. Кирби не сразу ее догнал.
— Может быть, вы соблаговолите сказать мне…
— Сюда, кажется. — Бетси схватила его за руку, и они свернули на узкую дорожку к боковому входу в небольшой пляжный отель. В фойе она быстро огляделась, как кошка на охоте, потом направилась к лестнице, ведущей в мезонин. Кирби не отставал. На Бетси была зеленая юбка и белая блузка. Сумочка теперь была поменьше. Волосы не казались такими растрепанными.
— Сядь вон там, — сказала она, показывая на псевдовикторианский диван у стены. Он сел. Она стояла у перил, глядя вниз на фойе, стояла, как ему показалось, очень долго. Наконец, пожав плечами, подошла и села рядом с ним.
— Я тебе скажу одну вещь, Уинтер, и ты ее запомни. Как бы ты ни был осторожен, этого может оказаться недостаточно.
— С вами все в порядке?
— Как ты реагируешь на мою тетю Шарлу?
Какой у тебя пульс?
— Мисс Олден, мне кажется, мы друг друга не понимаем.
— Ей сопротивляться бесполезно, Уинтер. От тебя уже дымок идет.
— Она необычная женщина.
— И еще она все делает наверняка. Я ей здесь понадобилась для страховки. На тот случай, если тебе захочется кого-нибудь помоложе, выше ростом и не такую мясистую. Но я ей давно сказала, что в ее игры не играю.
— Мисс Олден. Просто для смеха. О чем мы говорим?
Она нахмурилась.
— Я видела в газетах… Омар Креппс был вашим дядей. Вот о чем мы говорим.
— Я не понимаю.
— Когда мне было пятнадцать лет, она забрала меня из школы и стала таскать за собой по всему свету. Они с Джозефом махинаторы, Уинтер. Канадское золото, африканская нефть, индийский опиум, бразильские девочки — все, что угодно, они покупают и продают. Они не самые крупные и не самые хитрые, однако постепенно становятся все богаче, и им всегда мало. Мне было всего пятнадцать, но я скоро поняла, что в их кругах имя Омар Креппс наводит ужас. Почти сверхъестественный ужас. Слишком много раз Креппс неожиданно появлялся, слизывал сливки с какой-нибудь сделки и убегал с деньгами. Насколько я знаю, они и их друзья неоднократно пытались организовать его убийство, но ничего не получалось.
— Они хотели убить дядю Омара?
— Молчи и слушай.
И верь. Этот маленький толстенький старичок умел быть в десяти местах сразу. Однажды он их сильно ободрал, каким-то образом перехватил наличные на пути в швейцарский банк, просто забрал деньги, а они ничего не могли сделать, потому что сами их украли — Джозеф и Шарла и вся их воровская шайка. В то время Шарла носила кольцо с ядом, камень был изумруд, кажется. Она открыла его как-то раз, просто вертела в руках, и вместо яда там оказался бумажный шарик. Она развернула его — записка. Очень короткая: «Спасибо, О. Креппс». Когда она очнулась от обморока, у нее началась истерика космических масштабов, даже пришлось лечь в больницу на неделю. Дело в том, что кольцо снималось с пальца последний раз еще до того, как были взяты деньги!
— Я не могу поверить, что дядя Омар…
— Дай мне закончить. Креппс умер в среду. Они были на Бермудских островах. Ты приехал на рассвете в пятницу, а на рассвете в субботу я увидела тебя в постели Шарлы. Это что, случайно?
— Я думал, что познакомился с ними случайно.
— Эта пара не очень-то подбирает незнакомых людей. Для всего есть причина. Чего они от тебя хотят?
— Они пригласили меня в круиз.
— Расскажи мне все, Уинтер. Все до последнего слова.
Он выдал несколько приглаженную версию.
Она нахмурилась.
— Так твой дядя Омар практически ничего тебе не оставил? Наверно, они просто хотят с твоей помощью выяснить, как он действовал.
— Но я не имел никакого отношения к тому, как он… делал деньги. Я по его указаниям занимался совсем иным.
— Чем же?
— Отдавал деньги.
— Что?!
— А вот то, — беспомощно вздохнул он. — Я ездил выяснять, имеет ли смысл отдать деньги? И удастся ли сохранить это в тайне?
— Много денег?
— Думаю, в среднем получалось миллиона три в год.
— Благотворительным организациям?
— Иногда. А иногда людям, пытающимся начать что-то полезное, или маленьким компаниям, у которых были финансовые затруднения.
— Почему он отдавал деньги?
— Он ни к чему не относился слишком серьезно. Никогда ничего не объяснял. Просто говорил, что это помогает ему оставаться везучим. Веселый, надо сказать, был человечек. Любил рассказывать длинные анекдоты и показывать карточные фокусы…
— Ты часто с ним виделся?
— Примерно раз в год. Он всегда ездил один. Повсюду у него были квартиры и дома, и никогда нельзя было знать, где именно он находится.
— Ты мне не лжешь, — сказала она. Это прозвучало больше заявлением, нежели вопросом.
— Не лгу. Пока он был жив, я никому не мог рассказать, какую выполняю для него работу. Теперь, наверно, это не имеет большого значения. Шумная известность, которую он приобрел в самом начале, — вот что сделало его таким скрытным.
— Какая известность?
— Это было давно. Мои родители погибли, когда мне было семь лет, и я стал жить у дяди Омара и тети Тельмы. Она была его старшей сестрой. Дядя Омар преподавал химию и физику в средней школе. В подвале он устроил мастерскую и все время что-то изобретал. Когда мне было одиннадцать лет, он бросил школу в разгар занятий, поехал в Рено и выиграл сто двадцать шесть тысяч долларов. Об этом писали все газеты. Его называли математическим гением. Репортеры не давали ему спокойно прожить минуту. Тогда он положил деньги в банк — так, чтобы мы могли ими пользоваться, — и исчез. Его не было почти год. Появился он в Рено, проиграл сто тысяч долларов, и никто им уже не интересовался. После этого он отвез нас в Техас, где построил себе дом на островке у побережья. Тетю Тельму он вскоре услал обратно в Питсбург, обеспечив на всю жизнь. А я на некоторое время остался там. У него уже тогда были деловые интересы по всему миру. Он оплатил мою учебу и по ее окончании дал работу. Но он ничего мне не оставил, а какие у него были деловые интересы, мне неизвестно. Да и вообще я не очень хорошо знаю его. Газеты оценивают его состояние в пятьдесят миллионов долларов. Мне он оставил свои часы и письмо, которое я
