девять десятых флота и флагман «Настигающий» вместе с адмиралом Бреттом, но и Карсса Оргома – мужа Станы.
Усугублялось дело тем, что делегация состояла из тех военных, которых по всем законам – имперским и сварожьим – нужно было представить к правительственным наградам. За проявленные ими мужество и героизм.
«Мужество и героизм, в результате которых были потеряны девяносто процентов флота и пропал без вести мой муж» – саркастически заявила перед самым приёмом Стана своему Первому министру.
– Если бы не их мужество и героизм, Ваше Императорское Величество, – бесстрашно ответил на это Первый министр, – мы потеряли бы весь флот. Потери южан выше наших, это подтверждает не только информация, снятая с компьютеров вернувшихся кораблей, но и данные разведки. Флот проявил чудеса храбрости и воинского умения, и наши верные свароги достойны наград.
– Ах, да всё я понимаю, – с досадой махнула рукой Стана. – Да только это понимание не вернёт мне ни адмирала Бретта, ни погибших. Не говоря уже о муже.
– Карсс Оргом может вполне оказаться жив и здоров, – постарался успокоить Императрицу Первый министр. – И даже скорее всего так оно и есть. Аварийные модули…
– Не надо мне рассказывать об аварийных модулях! – рявкнула Стана. – Вы хоть раз в них сбрасывались? Нет?! А я – да! И получше многих знаю, что это такое, и каковы шансы выжить у тех, кто в модуле этом оказался. Особенно, если сброс произошёл над планетой с атмосферой. Модули… Молчите уж лучше.
И Первый счёл нужным промолчать.
Тем не менее, приём прошёл с соблюдением всех необходимых по протоколу процедур, и военные вряд ли могли бы пожаловаться на отсутствие внимания. Пусть даже и формального.
А вот после того, как приём закончился, Стану развезло. Сначала она дала в личном кабинете волю слезам, перечитывая последнее сообщение с «Настигающего», отправленное им уже в автоматическом режиме: «Гибну. Аварийные модули отстреляны».
Потом чуть было не дала волю чувствам, собираясь отдать приказ на проведение немедленного следствия среди тех, кто вернулся, с целью выявления саботажа. Потому что чем, кроме саботажа, можно объяснить тот факт, что никто не предпринял даже попытки поисков Карсса Оргома на Лекте, если уж в космосе его аварийного модуля не оказалось? Вызванный для отдания соответствующих распоряжений Первый министр, в очередной раз с большим трудом сумел уговорить Императрицу не делать этого. Военные не были ни в чём виноваты и честно выполнили свой долг, действуя строго в соответствии с приказом, полученным от адмирала Бретта накануне битвы: в случае потери более четырёх пятых флота, уцелевшим немедленно возвращаться к родной планете для защиты оной от возможного нападения.
– К тому же, Вашему Императорскому Величеству прекрасно известно, что мы уже выслали к Лекте специальный корабль в сопровождении двух сторожевиков для поисков Карсса Оргома и, возможно, иных выживших членов экипажа «Настигающего» непосредственно на поверхности планеты.
И опять Стане пришлось согласиться с Первым министром, как случалось почти всегда, когда её чувства превалировали над разумом. Собственно именно за это умение – сдерживать порывистую Императрицу от выполнения принятых сгоряча решений, Стана во многом и уважала своего высокого (высшего!) сановника.
А после обеда состоялись долгие, но плодотворные переговоры с лируллийцами, прибывшими на планету-метрополию «северных» сварогов для окончательного урегулирования всех основных вопросов, связанных с военным союзом против ирюммов и «южных» сварогов.
Ради такого случая лируллийские послы на время переговоров любезно приняли вид сварогов (в умении принимать чуть ли не любую форму, лируллийцам не было равных среди разумных). И Стана была им благодарна за это. Она не страдала ксенофобией, но всегда приятней и легче разговаривать с тем, кто выглядит более или менее привычно.
И ещё она была благодарна Лирулле за предложенный союз (при этом держа в уме, что благодарность эта взаимная). Война с «южными» сварогами обещала стать войной на истощение, и, сберегающие ресурсы, фантастические технологии лируллийцев, их новые строящиеся корабли и живая сила были как нельзя кстати.
Лируллийцам же, в их противостоянии разумным ящерам – ирюммам, как нельзя кстати пришлось воинское умение «северных» сварогов, их тысячелетний опыт ведения войн в космосе и – главное – соответствующее оружие. Потому что лируллийцы (впрочем, как и ирюммы, хоть и в меньшей мере) давно забыли, что такое война, и свароги были нужны и тем, и другим для того, чтобы освежить память. Мало изобрести и произвести плазменную пушку, боевой лазер или деструктор. Надо ещё научится из всего этого стрелять. Свароги стрелять умели.
И, наконец, уже под занавес дня у Станы произошёл непростой разговор с сыном – наследным принцем Лойллом.
Двенадцатилетний мальчик, тонко чувствующий и умный не по годам, материнская отрада и гордость отца, искренне не понимал, зачем двум братским народам, у которых одна планета-праматерь – Пейана и общая кровь в жилах, уничтожать друг друга в войне.
– Ради чего, мама? – спрашивал он. – Мы уже потеряли столько жизней. И папа пропал… Ради чего всё это? Я не понимаю.
Она честно пыталась объяснить. Вспоминала историю. Говорила о том, что рано или поздно эта война должна была произойти. Потому что Империя превыше всего. А если нет, если южан не остановить, не сопротивляться, они уничтожат всех. Почему? Так сложилось исторически, сынок. И переговорами тут уже не поможешь. Неужели, ты думаешь, мы не пытались? Пытались и неоднократно…
Она говорила долго и горячо, но, кажется, так и не сумела убедить сына в том, во что, если честно, и сама не до конца верила.
Да, день выдался нелёгким. И хуже всего, что Императрица Стана полностью отдавала себе отчёт, что дальше теперь будет только труднее и хуже. Времена молодого счастья и созидательных дел миновали. Наступали времена крови и смерти.
11
Они стояли и смотрели на ровную землю, покрытую редкими пучками жёсткой травы с валяющимися там и сям некрупными камнями.
Холм исчез.
– Тiлькi шо був, i вже нема, как сказал бы Петя Онищенко, царство небесное ему и Оскару Руммениге заодно, – глубокомысленно изрёк Валерка Стихарь. – Куда он делся? Уполз? Живой ведь.
– Саша, Свем, вы уверены, что это то же самое место? – спросил Дитц.
Свем не ответил. Они с Малышевым тщательно осматривали землю, пучки травы и камни.
– Брось, Хельмут, – сказал Велга. – Даже, если мы ошиблись на десяток-другой метров, оглянись вокруг. Ты хоть что-нибудь похожее видишь?
Хельмут машинально осмотрелся. Ничего, даже отдалённо напоминающее холм, ни вблизи, ни вдали не наблюдалось. Они уже нашли обширную песчаную проплёшину, на которой вчера очнулись. Посреди неё оказалось маленькое, затянутое ряской озерцо, ранее за стеной дождя и в уже наступающих сумерках не замеченное. За озерцом тянулась, безрадостная под серым низким небом, равнина с редкими деревьями. И никаких тебе холмов.
– Эй, следопыты? – окликнул Свема и Малышева Руди Майер. – Вынюхали что-нибудь?
«Следопыты» ответили молчанием. Только Михаил махнул рукой: погоди, мол, не мешай.
– Не торопи их, Руди, – посоветовал Шнайдер. – Поиск следов дело тонкое. Будто сам не знаешь.
– Откуда? – удивился пулемётчик. – Я в Гамбурге вырос. Какие там следы? Разве что на столах от пива.
– Ты ж разведчик, – вступил в разговор Карсс. – Должен в следах разбираться.
Солдаты Второй мировой рассмеялись. Мартин, Влад и Марта улыбнулись.
– У тебя, Карсс, не совсем верные представления о задачах войсковой разведки и о том, что должен войсковой разведчик уметь. А скорее всего и вовсе неверные, – заметил Хельмут Дитц. – Если, разумеется, ты не забыл, что мы как раз и есть войсковые разведчики.
– И какие же, интересно, стояли задачи перед войсковой наземной разведкой вермахта? –
