— Почему?
— Мне сказали, что играю я нормально, но вот сам я профессору не приглянулся. Он заявил, что музыка у меня слишком мелодичная. У него сложилось ощущение, что люди могут насвистывать мою мелодию.
— О нет! Как можно допустить, чтобы люди что-то насвистывали. Или пели.
— Опять же увидел мои фотографии во вчерашней газете, на которых я выгляжу как цирковой пони.
— Я тоже видел. Насчет циркового пони ты прав. Жаль, что там не поместили других твоих фотографий. Когда ты спасал людей из воды.
— Дядя Уэйн велел мне никому об этом не говорить.
— Естественно.
— Короче, декан заявил, что я подал ложные сведения о финансовом положении моей семьи, чтобы получить стипендию. Он сказал, что я могу получать стипендию в Найтсбридже, но только в том случае, если дядя Уэйн и тетя Лейси пристроят к их зданию новое крыло. А может, что-то еще. Я не уверен, что на те деньги, которые мне должны заплатить за время обучения, можно построить что-то существенное.
— Видишь ли, Найтсбридж…
— Что, Найтсбридж?
— Найтсбридж не самая престижная музыкальная школа в стране, Скайлар. И в Бостоне тоже.
Потом, пока я находился в кабинете декана, меня арестовали за изнасилование. Я не заметил, чтобы кто-то поспешил мне на помощь, попытался защитить меня, предложил позвонить по названному мною телефону. Прошел не один час, прежде чем я смог позвонить вам.
Алекс выдохнул струю сигаретного дыма.
— Джонеси, несомненно, дали плохой совет. И она что-то говорила о таблетках, которые принимает. — Алекс изучающе вглядывался в Скайлара.
— Мне без разницы. Я еду домой. С самого приезда в Янкиленд мне только и говорят, чтобы я заткнулся, не лез куда не следует, не болтал лишнего. Мне не дают быть самим собой. А я, сэр, не хочу становиться кем-то еще.
— И правильно. Но твоя музыка….
— Чем больше музыкальных уроков, — изрек Скайлар, — тем меньше музыки. — По тону чувствовалось, что выражение это не его.
Алекс рассмеялся:
— Но…
— Я очень признателен вам, мистер Броудбент, за то, что вы сделали и делаете для меня. Когда мы впервые встретились в субботу вечером и вы сказали, что можете мне понадобиться, я понятия не имел, о чем вы толкуете.
— Я тоже. Уверяю тебя. — Алекс повернул налево, затем направо, чтобы не стоять на светофоре. — Скайлар, я бы хотел, чтобы перед отъездом домой ты еще раз заглянул в «Пэкстон лендинг».
— Зачем?
— Что-то там не так.
— Что? Колдер чуть не утонула. Она поправляется, верно?
— Что-то еще. Я ничего не знаю. Но чувствую. Все-таки День труда. А в особняке тихо, как в мавзолее. Джонеси сказала мне, что не видела Джонатана с субботнего вечера. Какие-то люди с брифкейсами приходят и уходят. Постоянно идут какие-то совещания. Обычно Джинни и Луиз появляются и исчезают, прибегают и убегают вновь. А вот с субботы я девочек не видел.
— Ха! — воскликнул Скайлар. — Джон, Джинни и Луиз прикарманили камешки и едут к границе!
— Я в этом сильно сомневаюсь. Я пытался позвонить.
Обадьях, конечно же, сказал, что он ничего не знает. Просто его попросили никого не подзывать к телефону.
— Кому надо, может и приехать.
— И вот что еще, — продолжил Алекс. — Я навел справки. Эти драгоценности не застрахованы.
— Не застрахованы?
— Твой дядя Уэйн в июле перестал выплачивать страховую премию.
— Ух ты! Почему он это сделал?
— Легкомыслие. Он забыл. В июле он был в больнице. Но я полагаю, что у него есть люди, которые должны автоматически оплачивать текущие счета.
— Тогда что?
— Может он разориться?
— Дядя Уэйн? «Колдер пат…»
— Такое случается. И империи рушатся. Только не сразу, а постепенно. Но они рушатся. Поначалу втайне ото всех.
— Знаете, сэр, если дело обстоит так, то, гарантирую, в этом особняке умеют держать язык за зубами. Интересно, сумеют ли они жить как живут обычные люди, не богачи?
В комнате Скайлара Джон сидел на единственном стуле.
— Что ты тут делаешь? — спросил Скайлар. — Не то чтобы я тебе не рад, но ты выглядишь хуже моего.
— Миссис Фиц впустила меня. Сказала, что ей очень понравилось, как ты вчера играл на трубе. — Джон натянуто улыбнулся. — Она также сказала, что у тебя появилась подружка. Которая провела с тобой ночь.
— Не та подружка, которую я повез бы домой, чтобы познакомить с мамой. — Скайлар достал чемодан с нижней полки гардероба.
Алекс сел на кровать.
— Мне представляется, Джонатан, что я впервые вижу тебя небритым.
— Я ездил, ездил и ездил, — ответил Джон. — Всю ночь. Весь день. По шоссе. Вперед и назад. Аэропорт, автовокзал, железнодорожные станции.
— Почему? — спросил Алекс.
— Искал тринадцатилетнюю девочку в розовом вечернем платье. Куда она могла подеваться? Конечно, она могла стащить, занять или купить другую одежду… но…
Алекс и Скайлар переглянулись, оба посмотрели на Джона.
— Ты говоришь о Джинни? — спросил Алекс.
— Папа велел мне не раскрывать рта.
— Естественно, — кивнул Алекс.
— Как же иначе, — усмехнулся Скайлар.
Джон глубоко вдохнул.
— В воскресенье утром, прогуливая Руфуса, Дот Палмер увидела Джинни на лужайке Оглторпов. В руке Джинни сжимала пистолет, по всей вероятности, тот пистолет, который мама держала в ящике прикроватного столика. Когда Джинни увидела Дот, она бросила пистолет и убежала. С тех пор она как сквозь землю провалилась.
— Большое дело. — Скайлар раскрыл чемодан. — Джинни застукали с пистолетом в руке. Там, откуда я приехал…
— Луиз Оглторп лежала под соседним деревом — с пулей в голове.
Медленно Скайлар опустился на кровать рядом с Алексом.
Медленно Алекс поднялся, подошел к открытому окну, выглянул.
В молчании Скайлар вслушивался в скрежет вентиляторов.
Джон обхватил голову руками.
— Я не смог ее найти!
От окна донесся голос Алекса.
— Луиз… Не могу себе представить… Джинни? — Он откашлялся. — Не знаю, с чего и начать.
— Искал Джинни, — бормотал Джон. — Пытался найти Джинни.
