финансовых проблем будет скорым… Пока я не пристрою драгоценности, можно будет жить на деньги, выигранные в погер. Наверное, я даже накормлю обедом Перена, если только он не станет бросаться с ножом на всех встречных, воображая, что все же участвует в боевых действиях… А в его нынешнем состоянии такое поведение смотрелось бы вполне органично».
Парламентеров попросили войти в город. Переговоры велись около часа, потом неожиданно раздались отчаянные крики, в ладью, с которой был похищен король Вилл, несколько молодчиков в черных одеждах втащили упиравшихся послов и столкнули их вниз…
Всадник на холме покачал головой. Король Стерпора и его свита быстро скрылись из виду, а через секунду я увидел, как на этот же холм заползают тяжелые стенобитные орудия и бегут люди, вооруженные мечами и щитами с гербом, украшенным огромной буквой V, то ли обозначавшей победу, то ли являвшей собой часть фамильного герба. Похоже, армия Дарта Вейньета была хорошо вооружена и денег у него было достаточно. По крайней мере, экипировка у его солдат была полной, хотя и весьма громоздкой – наплечники и наколенники, стальные рукавицы и металлические шлемы. На некоторых были даже кольчуги. Солдат у Стерпора было великое множество, они спускались с холма, чтобы уничтожить нас.
Перен воинственно заулюлюкал, выкинув над головой руку с зажатым в пальцах длинным ножом. Я, как, впрочем, и все остальные, совершенно не разделял его энтузиазма. Над нашими рядами повисла тяжелая тишина. Только что у нас появилось что-то, смутно напоминавшее надежду, и вот теперь командиры отобрали ее у нас, сбросив послов Стерпора с ладьи.
Я покрепче сжал дубинку с гвоздями… Мне снова предстояло сражаться за свою жизнь, хотя кое-кто из командиров будет думать, что я бьюсь за благополучие Виллгарда.
По мере наступления армии Стерпора наши передние ряды стали пятиться назад, несмотря на крики командира, который находился в авангарде и пытался призвать нас к порядку… Постепенно весь наш многочисленный отряд подался назад и почти прижался к стенам города. Как вдруг со стен на нас посыпались стрелы и камни, полилась расплавленная смола, кто-то вскрикнул, когда его грудную клетку пробил стальной наконечник. Нашим военачальникам нужно было, чтобы мы остановили первоначальный натиск. Любой ценой. Даже ценой наших жизней. И нам ничего не оставалось, как двинуться вперед. Я был в самом центре войска, Перен же, расталкивая отступавших, пробрался куда-то вперед, поигрывая ножом, и я больше не видел его в гуще вооруженных людей.
А между тем впереди послышался лязг скрестившегося оружия. Вокруг царила бешеная давка, я не представлял, как они могут сражаться – ведь сложно было поднять руку с зажатым в ней мечом. Наше воинство то волной накатывало вперед на неприятеля, то отходило назад. Я боялся только оступиться, потому что тогда шансов выжить у меня бы уже не было. После каждого такого отлива на полосе, образовавшейся между противниками, оставались лежать убитые и раненые – те, что не имели возможности передвигаться. Они были обречены, потому что толпа, схлестнувшись вновь, затаптывала лежавших.
Поскольку первые ряды принимали непосредственное участие в сражении, всех, кому «посчастливилось» оказаться там, ждала неминуемая гибель. Поэтому большинство бедолаг стремились пробраться назад, но из-за невообразимой давки у них ничего не выходило. Они оказались в ловушке, и им ничего не оставалось, как биться с неприятелем за свою жизнь. Хорошо обученный и организованный противник мгновенно расправлялся с завербованными бродягами. Пронзенные остриями мечей и копий врага, истекая кровью, они падали на сырую землю, на тела убитых, ступали по ним, делая последние дрожащие шаги к смерти.
Я почувствовал, что передо мной остается все меньше воинов и я вот-вот окажусь в первых рядах и тогда меня сомнут, уничтожат, как и многих других. Гигантский муравейник – вот что напоминала эта кровавая резня больше всего: жестокие, вооруженные колющими и режущими конечностями муравьи рвут тела друг друга на части. Проклятый город, проклятая судьба, проклятые силы, желавшие мне смерти.
Я всегда думал, что умру дряхлым, седым стариком на какой-нибудь полюбившей меня за ум, обаяние и тугой кошелек красотке, вцеплюсь сведенными предсмертной судорогой челюстями в одну из ее больших грудей, пока она будет сладострастно содрогаться, предчувствуя наступление оргазма. Но похоже, что мне суждено погибнуть в юном возрасте под ударами мечей, которые исполосуют молодое тело, проткнут его в нескольких местах, я повисну на них, и кровь хлынет из моего рта нескончаемым потоком…
Ряды расступились внезапно. Я отчетливо услышал хруст ломаемых костей, чей – то стон, предсмертный всхлип, кошмарный звук вырываемого из тела меча, и неожиданно прямо передо мной оказался авангард армии Стерпора. Отлично экипированные солдаты с окровавленными мечами были похожи на мясников, разделывающих говяжьи туши. Я увернулся от направленного мне в горло лезвия и приложил одного из нападавших дубинкой. Несмотря на неприглядный вид, оружие оказалось весьма действенным: обливаясь кровью, неприятель опрокинулся назад, подмяв под себя еще одного мечника. А я подхватил выпавший из его руки меч и успел отбил им новую атаку.
Сердце колотилось где-то возле самого горла: «Мне конец, мне конец, мне конец…» Уголком глаза я заметил кружившихся над побоищем черных птиц. В воздухе разливался тошнотворный запах свежей крови, и они его чуяли, предвкушая богатое пиршество.
Когда же подъедет конница? Я хорошо помнил, что конный отряд расположился левее, наверное, чтобы в переломный момент смешать ряды армии Стерпора своим внезапным появлением. «Может быть, они успеют вступить в бой. прежде чем я со стекленеющим туманным взором окажусь под ногами сражающихся?»
Сразу двое мечников атаковали меня, я отбил удар одного, а второго не успел – мой бок обожгло, словно каленым железом, потом что-то вспыхнуло перед глазами – меч скользнул мимо головы, мне показалось, что мне срезало волосы, а потом, застилая глаза, со лба хлынула кровь. Я едва не упал, но все же удержался на ногах, сделал выпад, проткнул грудную клетку одного из врагов – она проломилась с сухим хрустом, – пнул ногой другого и увидел, что прямо на меня несутся еще трое со свирепыми злыми лицами… Я принялся вырывать меч из тела убитого и внезапно ощутил, что у меня не хватит времени. Они приближались. Сейчас я умру… Продолжая дергать неподдающуюся рукоять, я издал боевой клич, глядя прямо в лицо надвигавшейся смерти… В этот момент откуда-то передо мной появился Перен. Вид его был страшен, болотный извращенец орудовал длинным ножом, а в левой руке сжимал тяжелый кистень, круша им черепа направо и налево. В глазах его горел огонь берсерка. Перен впал в кровавое неистовство, из угла рта капала слюна, но он этого не замечал. На теле было не меньше дюжины порезов и более серьезных ран, но они его не волновали: он бился с яростью дикого зверя. Он мигом разметал нападавших на меня, сокрушив их не столько силой, сколько нечеловеческой злостью и безумием… Похоже, у луноликих стервятников Перен многому научился.
– Спасибо! – прокричал я.
Он резко обернулся. Я не успел понять, что происходит, когда тяжелый чугунный шар на цепи, описав полукруг, врезался мне точно в голову. Меня перевернуло, мир стал быстро сжиматься, пока не превратился в едва различимую точку, я упал на землю, а сверху, накрыв меня изувеченным телом и заливая теплой кровью, рухнул Перен по прозвищу Давай. Я услышал, как в его спину кто-то резко вонзил меч. Судя по
