Городского совета.
— Инспектор?
— Да?
— Я отправляюсь в «Риц-Карлтон».
— И что?
— Всего лишь предупреждаю вас. Напомните вашим людям, чтобы на этот раз они пристально следили за боковым выходом.
— Они проследят, мистер Флетчер. Обязательно проследят.
ГЛАВА 15
«Восемнадцать, двадцать миль» до «Риц-Карлтона», находящегося в нескольких кварталах от его дома, Флетч прошел пешком.
Послонялся по вестибюлю, разглядывая книги в киоске, пока стрелки его часов не показали шесть тридцать пять.
Затем направился к бару.
Графиня Сильвия ди Грасси не могла пожаловаться на невнимание официантов. Она уже допила бокал, но один из официантов протирал и так чистый столик, второй предлагал ей тарелочку с оливками, третий просто не мог оторвать от нее глаз.
Впрочем, у Сильвии было на что посмотреть. Взбитые осветленные волосы, правильные черты лица, великолепная кожа, самое глубокое в Бостоне декольте. По покрою платье предназначалось не для того, чтобы покрыть грудь, но чтобы поддержать ее. В итоге грудь как бы шла впереди Сильвии.
— А, Сильвия. Как долетели? — Флетч чмокнул ее в щечку. — Извините, что опоздал, — все трое официантов захотели отодвинуть ему стул. — Миссис Сэйер защемила ресницы дверцей холодильника.
— О чем вы? Какая миссис Сэйер? Какие ресницы?
Большие карие глаза Сильвии переполняла подозрительность.
— Как иначе я могу объяснить свое опоздание?
— Знаете, Флетч, мне сейчас не до ваших шуток. Нечего пользоваться тем, что я плохо понимаю английский. Мне нужна правда.
— Естественно. Что вы пьете?
— Кампари с содовой.
— Все еще бережете фигуру? Правильно, все так делают, — он посмотрел на всех трех официантов. — Кампари с содовой и «Барт Тауэл». Вы не хотите «Барт Тауэл», Сильвия? Отличный коктейль. Виски и вода. Так вы говорите, Сильвия, что намерены сказать мне правду. Почему вы в Бостоне?
— Я прилетела в Бостон, чтобы остановить вас. Вас и Анджелу. Я знаю, вы строите против меня козни. Хотите украсть у меня мои картины.
— Какая ерунда. Откуда у вас такие мысли?
— В комнате Анджелы я нашла ваши записи. Адрес, Бикон-стрит, дом 152. Телефон. Список картин.
— Ясно. И заключили из этого, что я отправился в Бостон за картинами?
— А зачем же еще?
— И последовали за мной?
— Я вылетела раньше вас. Из Рима в Нью-Йорк, затем в Бостон. Я хотела опередить вас. Хотела, чтобы вы увидели меня в аэропорту.
— Забавно. Что вам помешало?
— Не смогла вылететь вовремя из Нью-Йорка.
— То есть вы были в Бостоне во вторник?
— Да. Мой самолет приземлился в Бостоне в пять часов.
— О-го-го. А я-то думал, что в Бостоне у меня нет ни одной знакомой души. И чем вы потом занимались?
— Приехала в отель. Позвонила вам. К телефону никто не подошел.
— Я обедал вне дома.
— Позвонила на следующий день, попросила оставить вам записку. Вы мне так и не перезвонили.
— Ладно, значит, вы убили Рут Фрайер.
— О чем вы говорите? Я никого не убивала.
Сильвия подалась назад, грудь — следом за ней, освобождая место официанту, поставившему перед ней полный бокал.
— Какое еще убийство?
Флетч не притронулся к стоящему перед ним бокалу.
— Сильвия, картин у меня нет. Я никогда их не видел. Не знаю, где они сейчас. Я даже не уверен, все ли понял в той истории с картинами.
— Тогда почему вы в Бостоне со списком картин? Объясните мне.
— Я приехал в Бостон, потому что пишу книгу о творчестве американского художника Эдгара Артура Тарпа-младшего. Список мифических картин ди Грасси я привез на случай, что мне встретится упоминание о какой-либо из них. Бостон — большой культурный центр.
— Знаете, как говорят американцы? Дерьмо собачье, Флетч. Вы обручены с моей дочерью, Анджелой, намерены на ней жениться. А на следующий день после похорон ее отца садитесь в самолет со списком картин в кармане и летите в Соединенные Штаты, в Бостон. Какие еще мысли должны прийти мне в голову?
— С приемной дочерью. Анджела — ваша приемная дочь.
— Знаю. Я ее не рожала. Она собирается ограбить меня.
— Завещание Менти оглашено?
— Нет. Вонючие адвокаты вцепились в него мертвой хваткой. Много неясностей, говорят они. Полиция закрыла дело. Разрешила мне надеть траур. У адвокатов все наоборот. Траур, мол, носите, но завещание пусть полежит. Да еще вы с Анджелой грабите, грабите, грабите меня.
— Анджела говорила о картинах. Менти говорил о картинах. Вы говорите о картинах. Я же их в глаза не видел. Даже не уверен в их существовании.
— Они существуют! Я их видела! Теперь, после смерти Менти, это мои картины. Бедняжка Менти. После его кончины это все, что у меня есть. Он оставил их мне.
— Вы этого не знаете. Завещание не оглашено. Это картины семейства ди Грасси. Он мог оставить их дочери. Она же — ди Грасси. Он мог оставить их вам обеим. Вам известно, как трактует подобные ситуации итальянское законодательство? Возможно, в завещании нет упоминания о картинах. Он мог оставить их музею в Ливорно или в Риме.
— Чепуха! Менти никогда бы не пошел на такое! Менти любил меня. Он очень сожалел, что картин у нас больше нет. Он знал, как я любила эти картины.
— Разумеется, любили. Но почему вы решили, что картины в Бостоне?
— Потому что вы здесь. Улететь через день после похорон! Вы и Анджела заодно. Анджела хочет захапать эти картины. Мечтает ограбить меня!
— Ладно, Сильвия. Я сдаюсь. Расскажите мне о картинах.
— Это коллекция ди Грасси. Девятнадцать картин. Некоторые Менти получил от родителей, другие купил сам. До второй мировой войны.
— А я подозревал, во время и после второй мировой войны.
— До, во время и после.
— Во время войны он был офицером итальянской армии?
— Менти не воевал. Ди Грасси переоборудовали свой дворец в госпиталь.
— Дворец? Большой старый дом.
