Почтовый ящик Уильяма Леннокса был сделан из камня и прикреплен к каменной стене, тянувшейся параллельно океану. За стеной на лугу, по обе стороны от аллеи, что вела к дому, паслись лошади. Судя по всему, лошади были скаковой породы, и одна из них, гнедая кобыла, описывала неправильные круги, видно, просто так, забавы ради. Наконец она остановилась у стены шагах в тридцати от меня.
Тут я заметил, что за стеной стоит женщина. На ней был костюм для верховой езды и мексиканское сомбреро, а в руках хлыст. Она помахала им в воздухе, и кобыла снова пустилась по кругу, изгибая шею и мотая головой из стороны в сторону.
Я вышел из машины и подошел к женщине.
— Красивая лошадь.
Она окинула меня холодным взглядом через стену.
— Неплохая.
Женщина была вполне миловидна. Ей было лет сорок с небольшим, но она отчаянно держалась за уходящую молодость. Талия, стянутая широким ковбойским поясом, казалась такой узкой, что можно было обхватить ее ладонями. Но темные глаза смотрели на меня так, словно предупреждали: лучше и не пытаться этого делать.
— Моя фамилия Арчер. Я к мистеру Уильяму Ленноксу.
— Он вас ждет? — в ее голосе появились резкие нотки.
— Да.
— Вы детектив?
Я не стал этого отрицать.
Она посмотрела через стену на «кадиллак».
— Это машина Джека Леннокса?
— Да.
— Что с ним случилось?
— Его ранили.
— Не смертельно?
— Не знаю. Скорее всего, нет.
Она посмотрела на меня так бесстрастно, что я не мог вычислить, довольна она этим сообщением или огорчена. Взгляд смягчился, когда, стуча копытами, к ней подбежала кобыла. Женщина поставила хлыст у стены и, погладив кобылу по носу, ласково отпихнула ее, после чего та рысью побежала в поле.
Женщина обернулась ко мне.
— В Джека стрелял кто — то из родственников?
— Нет.
Женщина помрачнела.
— Вы напрасно отвечаете мне так односложно. Я миссис Хэпгуд и имею все основания серьезно относиться к случившемуся. Я стараюсь оберегать моего мужа… мистера Леннокса…
— Он ваш муж?
— Я оговорилась. Пока мы не женаты. Но я человек ответственный. Хотите верьте, хотите нет, но я делаю все, чтобы семья не распалась.
— Почему?
— Потому что так хочет Уильям. Ну, что же случилось с Джеком?
Я начал рассказывать ей через стену, когда мы двинулись к моей машине. Она перелезла через ограждение на аллею, а затем села в машину рядом со мной.
— Джек всегда отличался неуравновешенностью. Его не следовало отпускать одного.
— Знаю. Но он проявил упрямство. К тому же Лорел — его дочь.
— Это точно.
— Вы давно знаете Лорел?
— Очень давно. Только прошу вас, не надо меня допрашивать.
— Я вас не допрашиваю.
— Да? Мне показалось иначе. Но я не вхожу в число ваших проблем — ни целиком, ни частично.
— Тогда, может быть, вы часть ее решения?
Она ослепительно улыбнулась, словно нож сверкнул.
— Пожалуй, так оно и есть. Но имейте в виду одно: я люблю Уильяма Леннокса. Чего, увы, никак не скажешь про членов его семьи, и, в первую очередь, о его супруге.
Мы ехали по длинной аллее, которая в одном месте оказалась практически заблокирована бульдозером, стоявшим у обочины. Мне с трудом удалось протиснуть «кадиллак» мимо. Дом стоял на холме над морем. Двухэтажный, белый, с красной черепичной крышей, он тянулся футов на сто по обе стороны от входа. Миссис Хэпгуд привела меня в комнату, отделанную дубом и обставленную словно средневековый замок: стулья с прямыми спинками, массивные столы, а диваны такие огромные, что, казалось, они предназначены не для людей. Она оставила меня там, а сама отправилась на поиски Леннокса.
Я подошел к большому окну и выглянул на океан. День был ясный, и я увидел стайку буревестников, напоминавших кусок темного шифона на голубизне. К северу цвет океана из голубого сделался коричневым, и вода там казалась какой — то мертвой. Нефтяное пятно несло течением на юг от Пасифик — Пойнта.
В комнату вошли Уильям Леннокс и миссис Хэпгуд. Они не касались друг друга, и между ними было порядочное расстояние, но они являли собой единое целое. В их движениях чувствовалась какая — то величественность.
Леннокс был не такой крупный, как его сын. Но он был из тех людей, чье присутствие сразу же ощущаешь. На нем была белая рубашка с заколкой зеленого камня у горла. Он вошел с прямой спиной и гордо поднятой головой. Вытянув руку, он подошел поздороваться со мной.
Рука была тонкой, хрупкой, испещренной крупными синими венами. Глаза в морщинках сияли, как голубые огни.
— Как поживаете, мистер Арчер? — Рукопожатие было крепким. — Не хотите ли выпить?
— На работе не пью, спасибо.
— Вы слишком строгих правил, — сухо заметила женщина.
Старик откашлялся и спросил:
— Конни говорит, в моего сына стреляли. Рана серьезная?
— Пуля прошла чуть выше уха. Похоже, что только оцарапала кожу. Я сразу вызвал скорую, и его увезли в Пасифик — Пойнт. Второй человек тоже был ранен, но ему удалось скрыться с деньгами.
— Его ранил Джек?
— Да, кажется, в ногу.
— А где были вы в это время? — Голос его оставался спокойным, но я физически ощущал тяжесть его взгляда.
— На шоссе, примерно в полумиле от них. — Я объяснил, почему так произошло.
Лицо Леннокса сперва покраснело, потом побледнело.
— Вся операция полетела к чертям. Я не виню вас, мистер Арчер. Виноваты моя жена и ее дурак — адвокат. Надо было ехать мне самому.
— И получить пулю, — сказала Конни Хэпгуд.
— Я бы выстрелил первым и продырявил бы мерзавцу башку.
Женщина тронула его за рукав, давая понять, что он слишком разволновался. Он глубоко вздохнул и отвернулся. Он отошел в другой конец комнаты, какое — то время постоял там, глядя в стену, потом опять подошел ко мне.
— Звонили в ФБР? — спросил он.
— Нет.
— Почему? Что делает Сильвия?
— Судя по всему, пытается спасти вашу внучку.
— Ловко это у нее получается! — в его прищуренных глазах пылала ярость. — Это вы ей так посоветовали?
— Да, я был за то, чтобы обойтись без ФБР. Я даже полиции рассказал не все.
— Почему?
