— Не волнуйся, Уильям, — сказала женщина. — Давайте сядем и успокоимся.
— Я постою. — Он обратился ко мне: — Я не понимаю, почему вы решили скрыть все это от полиции и ФБР?
— Возможно, вам будет неприятно услышать мои доводы.
— Наоборот, я бы очень хотел их услышать.
— Как скажете. Я могу говорить в присутствии миссис Хэпгуд?
— Да, хватит мешкать, говорите!
— Возможно, это вовсе не традиционный киднэппинг. По крайней мере, у меня есть такое подозрение.
— А что же тогда?
— Не знаю. Но вчера я выяснил, что Лорел была в свое время замешана в чем — то подобном. Когда ей было пятнадцать или шестнадцать лет, она убежала с мальчиком в Лас — Вегас. Они потребовали от родителей Лорел выкуп — кажется, в тысячу долларов. И получили его.
Он пристально посмотрел на меня сквозь паутину морщинок.
— Я слышал про побег. Но Джек никогда не говорил мне про деньги.
— Еще бы, — вставила Конни. — Он и сейчас бы от тебя это утаил. Но Сильвия не могла набрать сто тысяч, вот и пришлось обращаться к тебе.
Он помотал головой, словно ее слова были комарами, докучавшими ему.
— Не верю, что Лорел на такое способна. Она не мошенница. Если бы ей понадобились деньги, она бы могла обратиться прямо ко мне.
— Она тебя боится, — сказала миссис Хэпгуд. — И всегда боялась — еще со школы. К тому же она уже один раз так пошутила с семьей.
— Я в это не верю.
Теперь он повернулся ко мне. Плечи его заметно обвисли и руки болтались, как сломанные крылья, словно из него извлекли стержень, позволявший ему держаться прямо.
— Я знаю, что у Лорел есть свои проблемы. Но она не станет обманывать ни меня, ни родителей. Она не так устроена. — Казалось, еще немного, и он расплачется. Но обида быстро перешла в ярость. — Черт возьми, даже если она в этом замешана, значит, кто — то ее накрутил. Случайно не муж? Я оторву ему башку. Его вроде зовут Рассо?
— Том Рассо тут ни при чем, — сказал я, и в тот же момент понял, что могу заблуждаться. У Тома тоже были свои проблемы. Смерть наводняла его сны, а может, и явь.
Женщина наблюдала за Ленноксом с неподдельным беспокойством. Возможно, она поняла, что говорила слишком резко. Вбив клин в семью Ленноксов, она заодно ранила и его самого. Она подошла к нему и положила руку на плечо.
— Тебе надо отдохнуть, Уильям, — сказала она. — День выдался слишком трудным.
— Мне некогда отдыхать. Кто будет заниматься делами? — В его голосе послышалась старческая сварливость. — Джек ранен, Лорел исчезла, на новой скважине авария. А Сильвия сидит да посмеивается. Черт бы побрал Сильвию. Да и Бена Сомервилла тоже. Ну почему я окружил себя сплошными неудачниками?!
Женщина взяла его за руку и повела из комнаты.
Проходя мимо меня, она со значением взглянула, и я остался ждать, когда она вернется.
Глава 23
Ее не было довольно долго. Когда она снова пришла, то оказалось, что сменила костюм для верховой езды на платье, а в руках у нее была книга.
— Дала ему транквилизатор и велела лечь, — сообщила она. — Печальные факты для Уильяма слишком суровое испытание. Он живет в мечтаниях. И всегда так жил. После первой мировой войны у него родилась мечта основать империю, династию… У него было несколько тысяч долларов и опыт работы на нефтяных разработках в Пенсильвании. И он добился осуществления мечты. Она обвела взглядом комнату, которая словно воплощала для нее эту мечту. — Теперь мечта начала рушиться, и он воспринимает это страшно тяжело.
— Вы были слишком категоричны насчет Лорел, — заметил я.
— Пришлось, иначе он продолжал бы заблуждаться на ее счет. Мужчины теряют чувство реальности, когда речь заходит о женщинах. Последние пятнадцать лет всем, кроме ее родных, было ясно, что Лорел Леннокс — шизоидный тип. Но родственники относились к ней как к абсолютно нормальной, а теперь, когда им пришлось признать, что это не так, они разводят руками.
— Вы психиатр?
— Нет, я не психиатр, — ответила она и посмотрела на меня взглядом, красноречиво свидетельствовавшим, что в отношении Лорел я был еще одним мечтателем. — Но я занималась психологией и знаю Лорел.
— Все эти пятнадцать лет?
— Даже больше. Я начала преподавать в школе Ривер — Вэлли восемнадцать лет назад. Я знаю Лорел с двенадцати лет. Она всегда жила в своем собственном мире — в очень мрачном мире, где происходят малоприятные вещи.
— Это бывает со многими детьми. Но обычно мы их за это не осуждаем.
— Господи, разве я ее осуждаю? Просто мне хочется внести в это немножко здравого смысла. Жаль, если Лорел получит деньги или любовь ценой разбитого сердца деда.
Он слишком стар, уязвим и слишком любит ее, чтобы спокойно относиться ко всему этому. Его это может убить.
— Не приведи Господь, — сказал я, думая о том, какие веские резоны есть у этой женщины, чтобы не дать ему умереть.
— Вы не воспринимаете меня всерьез, — сказала она, вглядываясь мне в лицо своими темными глазами.
— Я воспринимаю вас самым серьезным образом, миссис Хэпгуд, — заверил я ее. — И всегда буду относиться именно так, — добавил я шутливо.
Она улыбнулась и вдруг вся изменилась. Так происходит с молоденькой девушкой, когда затронуты ее чувства.
— Тогда я покажу вам кое — что любопытное.
Любопытное содержалось в большой и тонкой книге. По зеленой ткани переплета было вытиснено «Ежегодник Ривер — Вэлли». Конни Хэпгуд положила ее на столик у стены, открыла и стала листать, а я смотрел ей через плечо.
Там были рассказы и стихи, написанные учениками, отчеты о школьных чемпионатах по футболу и женскому хоккею, о дискуссионном клубе, обращение директора школы и двухстраничный разворот с фотографиями учителей. Я сразу узнал Конни Хэпгуд в девушке лет двадцати с небольшим, с косматой гривой, с веселым обаятельным и слегка загадочным лицом.
Миссис Хэпгуд задержалась на этой странице, словно та прежняя Конни застала ее врасплох.
— Я и забыла, что попала в этот ежегодник, — призналась она.
— Вы не сильно изменились.
— Лжец! Это было пятнадцать лет назад. Пятнадцать долгих лет!
Чуть более нервно она пролистала еще несколько страниц и открыла разворот с фотографиями выпускного класса. Под фотографиями были выведены фамилии учеников и предсказания их судьбы, судя по всему, сделанные одноклассниками. Конни показала на довольно полнолицего мальчика с неуверенной улыбкой и темными сердитыми глазами. Его звали Гарольд Шерри, и предсказание гласило: «Лучший в мире гурман. А если серьезно: когда Гарольд обнаружит, кто он такой, это будет величайшее в мире открытие».
Конни прочитала это вслух задумчивым голосом и добавила:
