они избрали для того, чтобы попасть в лабораторию, сильно не понравился Ламасу и Кару Варнану.
Один из грабителей забросил веревку на решетку башенного окошка, поднялся наверх, разведал обстановку в комнате, потом перепилил решетку и сбросил вниз. Здесь ее поймали две пары ловких рук и аккуратно уложили на землю. Потом вверх полез сам Ревва, он вслед за первым грабителем скрылся в башенном окошке, выглянул и махнул рукой – можно подниматься. Я оглянулся на своих спутников и предложил Варнану отправиться наверх первым. Он, кряхтя, пополз по веревке, упираясь в стену столбами массивных ног.
– Как бы не оборвалась, – прошептал Ламас, – надо было ему сначала вес снизить специальным заклятием.
Я ничего не ответил, хотя хорошо представлял, какой кошмар мог бы случиться с великаном, пожелай колдун снизить его вес. Вряд ли сам он согласился бы на подобный эксперимент.
Ламас был следующим. Признаться, я опасался, что его придется втаскивать в башенное окошко. Но колдун оказался жилистым и крепким стариком, для своего возраста он карабкался вверх довольно споро. Правда, едва не сорвался уже у самого подоконника, но заботливые руки подхватили его и не дали разбиться в лепешку. За Ламасом отправился я, а за мной оставшиеся грабители. Последний втащил веревку.
В комнате, где мы оказались, царил кромешный мрак, и только маленький огонек свечи горел в ладони одноглазого и освещал узкий круг пространства: шкаф с книгами, какие-то тряпки, кучей сваленные на полу, и ведущую в другие помещения дверь.
– Может, зажечь заклятие факела? – предложил Ламас.
– Пожалуй, не надо, – ответил я, представив, с каким увлечением горожане будут обсуждать невиданный пожар, спаливший дотла лабораторию темных заклинателей.
– Ну, как хотите, – пожал плечами колдун.
Мои глаза постепенно привыкали к мраку, так что вскоре даже без свечи одноглазого я смог разглядеть внутреннее убранство помещения. Здесь не было ничего необычного, судя по всему, эта комната служила чем-то вроде склада для обыкновенных вещей. Хотя, кто знает, возможно, эти вещи принадлежали людям, пострадавшим от темных заклинателей.
Один из грабителей схватился за бронзовое кольцо и потянул на себя створку двери.
– Не трогай! – слишком поздно крикнул Ламас.
Грабитель вдруг вздрогнул всем телом и завизжал на одной ноте, словно какие-то неведомые нам силы рвали его тело острыми когтями. Затем несчастный выпустил злополучное кольцо, повернулся к нам на одной ноге, другая безвольно болталась, и нараспев, голосом, идущим откуда-то изнутри, возвестил:
– Шаабаханаат…
Затем внутри его тела словно лопнула жизненная струна, мы услышали, как что-то громко хрустнуло, надломилось, и грабитель начал клониться в сторону. Он обвел комнату невидящим взглядом, и в то же мгновение глаза его взорвались. Сквозь кожу изнутри тела заструился яркий свет, несчастный принялся часто вздрагивать и неестественно шевелиться, словно кто-то рвался из него наружу. Сквозь кожу в нескольких местах пробились маленькие языки пламени. Они все разгорались, пожирая его. Тут уже никто из нас не смог сдерживаться, и мы в ужасе закричали. Запах горелой плоти быстро распространялся вокруг.
– Славься анданская церковь! – некстати вскричал Варнан, разом вспомнив религиозное воспитание, и принялся быстро креститься.
– А ну заткнись, – зашипел на него Ламас.
Объятый пламенем вдруг словно почувствовал, что рядом с ним кто-то осеняет себя крестами, выставив горящие пальцы перед собой, он ринулся на Кара Варнана. Тот поспешно попятился назад, его голубые глаза почти вылезли из орбит, от страха он даже кричать не мог, только попытался закрыться от пылающего человека ладонью. На его счастье, несчастный так и не смог до него добраться. Он сделал еще шаг и распался на части. Торс его рухнул вблизи от великана, пальцы еще некоторое время скребли каменную кладку пола, оставляя на ней черные следы сажи, а потом прекратили всякое движение, голова с треском лопнула и огненные следы разметались по комнате.
– Меня сейчас стошнит, – проговорил Варнан, оседая на пол.
– Держись, браток, – неожиданно поддержал его одноглазый Ревва, – я в своей жизни и не такое видел.
– Любопытно, что ты мог видеть пострашнее этого? – поинтересовался я.
– Мою первую жену, – откликнулся Ревва, – та еще была стерва.
– Так, все ясно, – сказал Ламас, пошевелив носком сапога тлеющие останки, – в двери скрывается один из хранителей, скорее всего, какая – нибудь разновидность древесного демона, мы не сможем здесь пройти. Наверное, все двери в лаборатории охраняются. Лезем обратно. – Он направился к окну, но остановился, увидев, что его начинание никто не поддержал. – Вы слышите меня? – Лицо Ламаса выразило озабоченность. – Нам придется вернуться.
– Не придется, – заявил Варнан. Его испуг, как это часто случается с впечатлительными натурами, внезапно сменился воинственным настроением.
Он резко ухватил за основание бронзовый канделябр, поднял над головой, словно тот ничего не весил, и с силой опустил на дверь. Доски сломались с сухим треском, послышался дикий крик заключенного внутри существа, оно темным облаком метнулось к потолку и рассеялось над нашими головами.
– Я – Кар Варнан – изничтожитель древесных демонов! – захохотал великан, потрясая погнувшимся канделябром.
– Я бы на твоем месте так не радовался, – с дрожью в голосе заявил Ламас, – попробуй-ка теперь избавиться от этой штуки…
Варнан дернул руками, но канделябр словно прирос к его ладоням.
– Это еще что такое? – ошарашенно проговорил он.
