У истоков Руси: меж варягом и греком

— А чего так мало? Твой любимый Сулейман Давидович эвона, три сотни ублажал, не считая еще семьсот наложниц.

Банка перестает мычать, и из нее доносится душераздирающий вздох:

— Тем и погубил Иудею и Израиль, мир с ними обоими.

В пивной банке слышится какая-то возня, затем заикающийся голос добавляет:

— Во имя Ивана Т-таранова всеб-благого и… — фраза завершается мощным всхрапом.

Однако в истории, в отличие от географии, Хоттабыч не такой уж и профан! Тонко подметил про Соломона: когда слишком много наследников, дело добром не кончается.

Так и князь-Креститель, Владимир бишь Красное Солнышко, сам собрал Русь, да сам по сути дела и предопределил ее развал, наплодив дюжину сыновей от множества жен. Впрочем, князем Владимира я назвал по привычке. На самом деле звался он не князем, а каганом, поверим в этом такому авторитету как киевский митрополит Иларион и другим лучше знавшим титул владыки аборигенам⁹⁰. Правда, ибн Фадлан владыку русов называет и не каганом, и не князем, а более абстрактно царем, и посвящает порядкам в его дворце целый абзац.

«К обычаям царя русов относится то, что вместе с ним в его дворце находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, и находящиеся у него надежные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты, сражаясь за него. И с каждым из них девушка, которая служит ему и моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьет, и другая девушка, которую он употребляет как наложницу. И эти четыреста мужей сидят под его ложем (престолом). А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он употребляет как наложницу одну из них в присутствии своих сподвижников, о которых мы выше упомянули. И он не спускается со своего ложа, так что, если он захочет удовлетворить потребность, то он удовлетворяет ее в таз, а если он захочет поехать верхом, то лошадь его подводится к ложу, так что он садится на нее верхом с него. А если он захочет сойти с лошади, то подводится его лошадь к ложу настолько, чтобы он сошел со своей лошади. У него есть заместитель, который управляет войсками и нападает на врагов и замещает его у его подданных».

Легенда первых монет Киевской Руси, отчеканенных Владимиром I, включала слова: «ВЛАДИМИР НА СТОЛЕ». Традиционно понимая этот стол как престол (отсюда стольный град, столица), представляешь себе княжеский трон — большое такое кресло с высокой спинкой, бархатной подушкой, инкрустированное златом-серебром и усыпанное всякими там яхонтами да смарагдами. И сидит на нем… Ах, как бедна моя фантазия! На самом деле стол русского царя, то есть кагана времен ибн Фадлана, — это сооружение, на котором сей царь не сидит и даже не возлежит, а живет постоянно, не покидая его вместе со своими сорока наложницами. «Стол» этот находится во дворце, надо думать немалом, если в нем под тем самым «столом» постоянно живут четыреста (!) «мужей из числа богатырей, его сподвижников», а при каждом из них еще обретается по паре наложниц.

И куда только смотрят археологи?! Никак не могут найти в Киеве этот замечательный «стол», а заодно и сам великолепный дворец русских каганов. Правда, почему в Киеве? Вновь по привычке: о Киеве у ибн Фадлана нет ни слова.

На самом деле, если отбросить сарказм, в процитированном абзаце много непонятного. Неясно, откуда получил эту информацию ибн Фадлан, никакого намека на место действия, то есть местонахождение столицы русов, да и сам текст абзаца выглядит как компиляция двух других мест. Из предшествующего описания жизни прибывших в Булгар русских купцов взято мытье наложницей головы хозяина и прилюдные совокупления. Из похорон знатного руса перекочевали человеческие жертвы покойному царю из его окружения. Наконец наличие заместителя царя, «который управляет войсками и нападает на врагов и замещает его у его подданных» повторяет нравы двора кагана хазарского, описанные тут же, через пару абзацев: «Что же касается царя хазар, которого называют хакан, то, право же, он не показывается иначе, как раз в каждые четыре месяца появляясь в почетном отдалении. Его называют великий хакан, а заместителя его называют хакан-бех. Это тот, кто предводительствует войсками и управляет ими, руководит делами государства и заботится он нем и появляется перед народом, и ему изъявляют покорность цари, находящиеся с ним по соседству… Его замещает муж, называемый кундур- хакан, а этого замещает также муж, называемый джавишгар».

Наличие рядышком авторских описаний двух дворов каганов, русского и хазарского, невольно наталкивает на сравнения. Не в пользу русского владыки. Хазарского кагана называют великим, а русского — нет. У хазарского кагана иерархия из трех заместителей (бех, кундур-хан и джавишгар), а у русского — всего один заместитель, даже должности специальной за ним не числится. То же самое с наложницами. Подумаешь сорок! У хазарского кагана их целых шестьдесят, не считая двадцати пяти «официальных» жен из покоренных народов, да и весь этот гарем не ютится на царском «столе», а каждая жена и даже наложница живет в своем отдельном «дворце»: «И обычай царя хазар тот, что у него двадцать пять жен, причем каждая жена из их числа — это дочь кого-либо из царей, соперничающих с ним, которую он берет себе волей или неволей. И у него девушек наложниц для его постели шестьдесят, и только такие, которые отличаются красотой. И каждая из жен и наложниц находится в отдельном дворце, — у нее есть помещение в виде купола, покрытое тиком, и вокруг каждого купола есть пространство для прогулок. И у каждой из них есть евнух, который ее стережет. Итак, если хакан захочет употребить одну из них как наложницу, он посылает к евнуху, который ее стережет, и евнух является с ней быстрее мгновения ока, чтобы он положил ее в свою постель, причем евнух останавливается у дверей „купола“ царя. Когда же царь использовал ее как наложницу, евнух берет ее за руку и удаляется, и не оставляет ее после этого ни на одно мгновение».

Наконец, у хазарского кагана есть своя столица на Волге: «У царя хазар есть огромный город на реке Атиль». А у царя русов ни одного достойного упоминания городка. Конечно этот печальный факт можно отнести на счет скрытности русов или, поскольку таковой черты за русами ибн Фадлан не заметил, объяснить тем, что окончание записок утеряно, тем более что описание жизни хазарского кагана взято уже не из столько текста ибн Фадлана, сколько из добавок Йакута. Но и добавки на этом тоже, увы, кончаются.

О баранджарцах

— Эй, Хоттабыч, мир с тобой единственным! — Вновь безжалостно пинаю банку из-под «ПИТа», отчего иерихонская труба хоттабычева храпа переходит в такой режим экономии децибелов, что я наконец могу перекричать производимый ею рев: — Расскажи-ка нам, о наивсезнающий, да лопнет твоя носоглотка от храпа, что ты знаешь об аль-баранджар?

Вопреки ожиданию храп тут же прекращается, из банки слышится какая-то возня, но наружу джинн не показывается. Похоже, из банки его и калачом не выманишь. Да и сто лет бы его не видеть! Я готов поговорить с банкой, ибо, смею заметить, для русского человека диалог с бутылкой или банкой совершенно нормален и привычен. Непривычно только то, что банка его поддерживает не слишком трезвым голосом, в данном случае голосом Хоттабыча:

— О, беспокойнейший из беспокойнейших, ты вероятно имел в виду аль-Баланджар? Так знай же, о бестолковейший из бестолковейших, что это не менее как город в Хазарии, по мнению многих достойных знатоков — ее первая столица. Почтенный ибн Асам аль-Куфи сообщал, что под Баланджаром погиб, сражаясь с хазарами, Муслим ибн Рабиа, отправленный в страны Армении по приказанию халифа Османа, да пребудет он во здравии… то есть в покое, но зато Абдурахман ибн Рабиа углубился в страну Баланджар, обратил многие ее города к закону Мухамеда, да будет почтенно и почитаемо все его потомство, и вернулся в Дербент, мир с ними обоими… нет… четверыми… пятерыми!

Джинн продолжает поражать. На этот раз приятно. Несмотря на некоторые трудности с арифметикой он демонстрирует незаурядные энциклопедические познания! Кстати, а не заглянуть ли нам в БСЭ? Как там сказал Хоттабыч, баланджар? Так, смотрим на Б… есть такое!

«Баланджар (беленджер) — тюркоязычные болгарские племена,