оставался на хорошем любительском уровне. О его хобби мало кто знал. О нем людям стало известно случайно. Однажды, когда на одном из перекуров в «Атриуме» зашел разговор о бильярде, Суржиков поразил коллег своим знанием тонкостей этой игры. Он настолько интересно рассказывал, что буквально каждому из присутствующих тут же захотелось взяться за кий. Результатом этой беседы стал коллективный поход в бильярд-клуб. Суржиков играл хорошо, но разделывать под орех своих коллег не стал. Он даже проиграл две партии достойным соперникам. Фианитова среди них не оказалось. Смириться с поражением «всухую» Валера не мог. Его амбициозная натура требовала реванша. Он стал тренироваться с усердием спортсмена, готовившегося к олимпиаде. Вскоре он уже играл с Алексеем на равных, а однажды обыграл его с приличным счетом. Радость победы слегка омрачало отсутствие досады на лице проигравшего – Суржиков отнесся к своему поражению легко, как к отходившему от остановки трамваю, на который он опоздал.
Фианитов и сам не заметил, как всерьез увлекся бильярдом. Он стал уверенным игроком, и партии с любителями для него уже были неинтересны. Оказалось, что всегда выигрывать тоже довольно-таки скучно.
– Ты говорил, что вхож в элиту бильярдистов. Сведи меня с ними! – попросил он Алексея.
– Это своеобразная публика, я бы не советовал тебе с ними связываться.
– Но ты же связался, и ничего, – напирал Валера.
– Никакой радости от этого не испытываю.
Суржиков все же сдался, и уже через неделю Фианитов получил приглашение в закрытый бильярдный клуб.
Милый особнячок на побережье Финского залива в Комарово, притаившийся за каменным забором цвета папайи, внушал уважение – по нему можно было судить о благосостоянии собиравшихся в нем людей. Ворота бесшумно распахнулись, приглашая пройти в ухоженный двор. Пушистые елочки, фонарики, стриженые газончики, вымощенная мелким булыжником дорожка, по которой Валера направился к дому. Его встретили молчаливые охранники, а сам хозяин ожидал в гостиной, расположенной на втором этаже. Фианитов поднялся по винтовой лестнице с ольховыми перилами и ковровой дорожкой на ступенях. Дом был богатым, с неизменным южным колоритом: ружья на стенах и ковры с национальным рисунком, к которым Звиад питал особую слабость. Даже у себя в офисе он не обошелся без добротного ковра. Будь его воля, он бы отказался от привычных стульев и кресел и принимал бы гостей, сидя на ковре. Сам он любил отдыхать полулежа, опершись на руку, согнутую в локте. В этой позе и застал его Валера, войдя в гостиную.
Это был не первый визит Фианитова к Звиаду. В прошлый раз он сюда приходил вместе с Суржиковым. Познакомился, осмотрелся, сыграл несколько партий и по достоинству оценил соперников – особое общество, в котором было приятно гонять шары. Хозяин особняка ему тоже понравился: радушный, гостеприимный, он уважал людей и умел слушать. Судя по его шикарной библиотеке, располагавшейся в холле перед бильярдной, Звиад любил книги, а это говорило о многом. Звиад умело создавал такую атмосферу, в которой каждый ощущал себя самым важным и дорогим гостем, он говорил то, что люди хотели слышать, и все это – без грубой лести. Фианитов любил вкусно поесть, а Звиад знал толк в угощениях, хотя оценил Валерий это не сразу.
От яств в доме Звиада ломился антикварный стол. Преобладали блюда кавказской кухни, многие из которых Фианитов не то что никогда раньше не пробовал, но и не слышал о них. Валера всегда считал Азию дикой, их кухню – чуждой, он был приверженцем европейской пищи. Кавказская кухня у Фианитова ассоциировалась с шаурмой и люля-кебабом, продававшимися в ларьках, от одной мысли о которых его начинало тошнить. Он был образованным человеком и понимал, что Кавказ – это нечто гораздо более широкое, чем рынок с его традициями, но все равно, душа его принимать Азию не желала. Пока Фианитов еще не попал под обаяние Звиада, хозяин казался ему плебеем, нахапавшим денежных знаков варваром. Он сам хоть и беден (по сравнению со Звиадом), но человек культурный, интеллигентный, можно сказать, аристократ. Коренной ленинградец, не из этих, понаехавших.
Несмотря на такой критический настрой, угощение Фианитову понравилось. «Есть можно», – снисходительно отметил про себя Валера, разомлев. Он блаженно развалился на диване, ноги его утопали в пушистом ковре – шкуре какого-то зверя. Ненавязчиво играли на флейтах музыканты, журчала вода в фонтане с откормленной форелью. «Умеют угодить, черти», – миролюбиво думал Фианитов, все больше симпатизируя Звиаду.
– Приглашаю на настоящую игру. Это все детские шалости, игры пацанов на щелбаны. Ты человек масштабный, тебе нужен размах, – лил бальзам на его сердце Звиад. – Алекс хороший парень, но несерьезный, с ним дела не сделаешь.
Замечание Звиада Фианитова умаслило, особенно сравнение с Суржиковым не в лучшую для того сторону.
В этот раз обошлось без церемоний, и застолье было куда скромнее. Предложили ему вполне европейский ленч: чай со сливками и круассанами. Кроме Фианитова, среди приглашенных были еще двое игроков, одного из которых он знал по прошлому визиту.
К игре приступили после чая. Звиад орудовал кием виртуозно, шары мелькали по столу, собирались в невероятные комбинации и один за другим попадали в лузы. Валера не мог скрыть изумления: такое мастерство он видел разве что по телевизору, на международных турнирах! Когда Фианитову наконец предоставили возможность ударить по шарам, ему показалось, что соперник нарочно ему поддался. От этого на душе стало противно: от уверенности, с которой он сюда пришел, не осталось и следа, рука дрогнула, и он смазал удар.
– Бей еще раз, Валера, этот не в счет, – великодушно позволил Звиад.
– Нет уж, игра должна быть честной. Ход сделан!
– Как хочешь, – пожал плечами хозяин и разнес напарника в пух и прах.
Сумма проигрыша оказалась астрономической. Фианитов не понимал, как он сумел столько проиграть. Валера с трудом удержался, чтобы не заспорить с хозяином. Но все же гордость взяла верх.
– Не сомневайтесь, Звиад Миндиевич, я с вами рассчитаюсь, – не уронил лица Валера.
Фианитов пока что не до конца осознал глобальность этой беды, все еще находясь под впечатлением от игры.
– Дай бог, дай бог. Три дня у тебя, – ласково произнес Звиад и отпустил Валерия с миром.
Фианитов проснулся после полудня. Продрал глаза и обнаружил, что находится в своей квартире, на любимом диване. На нем были туфли, смятый костюм и даже галстук, переехавший с груди на спину. События прошлого дня вспоминались с трудом и казались дурным сном, башка трещала невыносимо.
«Мигрень – болезнь аристократов», – отметил он, запивая таблетку. Рожа опухла, как после пьянки. Вчерашний день казался мозаикой из разрозненных эпизодов: работа, бар, библиотека, зеленый стол… В памяти отчетливо возникали несовместимые вещи: водка и книги. Если он вчера пил, то приехать домой на машине сам не мог, осенило его. Он выглянул в окно – серебристый «Вольво» стоял на месте. Приснилось, обрадовался он.
Принял душ, сварил кофе, приготовил яичницу и устроился завтракать. Жизнь была уже ничего, нормальная была жизнь.
– С пробуждением, генацвале, – телефонный звонок вернул его в реальность. Он с досадой сообразил, где видел книги и выпивку одновременно – в гостях у Звиада!
«Плебей проклятый! – выругался про себя Фианитов. – Дикарь! Верх пошлости – жрать водку на фоне классиков!»
– Надеюсь, ты помнишь наш уговор? Не дай в себе разочароваться, Валера!
Фианитов машинально отхлебнул глоток кофе. Напиток, еще минуту назад источавший бодрящий аромат, теперь показался ему безвкусным. Яичница не лезла в горло, от сыра воротило.
«Исчезнуть! – пришла спасительная мысль. – Куда? – возразил разум. – Найдут и на шаурму порежут, варвары!»
О том, чтобы расплатиться по предъявленному ему счету, и речи не шло. Таких денег у Фианитова не было. Разве что продать все имущество, и то если только на выгодных условиях. Но этот вариант Валера не рассматривал, поскольку он был для него невообразимым. Он привык к определенному уровню комфорта и расставаться с ним не желал, поскольку это равнялось для него расставанию с самой жизнью. По-любому получался замкнутый круг.
Решение пришло на исходе третьего дня, когда Валерий уже почти дошел до нервного срыва.
