– Не для того, чтобы расследовать смерть Редлифа. Как я понял, Редлиф настоял, чтобы именно ему поручили расследование убийства доктора Джима Уилсона.
– Какой смысл самому выбирать детектива?
– На тот случай, если убийцей окажется член семьи. Вот тут власть и влияние можно употребить с тем, чтобы убийцу определить в клинику и не доводить дело для суда…
– Такое возможно?
– Можно привести примеры.
– Почему Редлиф хотел защитить тех, кто пытался его убить?
– Я только что говорил с ним.
– Я знаю, – кивнул Джек. – И поклялся не давать тебе повода даже подумать, что я – упрямец.
– Это хорошо.
– Я быстро учусь.
– Он считал своим долгом оберегать семью, что бы ни вытворяли его ближайшие родственники. Они не могли сделать что-либо дурное, во всяком случае, в глазах общественности. Он настаивал, что все преступления, включая и попытки убить его, не более чем болезнь роста, проявление детского протеста.
– Это не так.
– Он не желал признавать, что у каждого из них свой характер. Не верил, что в конце концов этот характер возьмет верх над всем остальным.
– Разве святые в это не верили?
– В своей гордыне он уверовал в то, что никому не удастся причинить ему вред. А в доказательство, исходя из того, что он называл научным методом, привел тот факт, что ни одна из попыток не стала успешной.
– То есть пришел к выводу, что в действительности они убивать его не хотели, раз все попытки закончились неудачей.
– Что-то вроде этого.
– А потом появился ты.
– И добился успеха там, где провалились другие… – Флетч откашлялся. – В последние мгновения своей жизни он, возможно, что-то да понял.
– И споткнется гордыня, и упадет он.[16]
– Аминь.
– Он упал.
– На глобус его мира.
Джек повернулся к двери.
На пороге босиком, в одних трусах, стоял Пеппи.
– Что случилось? – спросил он. – Кто это?
– Мой отец, – ответил Джек.
Пеппи подозрительно посмотрел на мужчину средних лет в белом смокинге и черном галстуке, потом на обнаженного юношу на кровати.
– Понятно.
– Доктор Редлиф умер от сердечного приступа, – пояснил Джек.
– Сердечного приступа?
– Естественная смерть, – добавил Флетч.
– Вы уверены? – спросил Пеппи.
– Уверен.
– Дерьмо, – вырвалось у Пеппи. – Дерьмо, дерьмо, дерьмо…
– Аминь, – выдохнул Флетч.
– Теперь такое начнется… – предрек Пеппи.
– Кто?..
Джек проснулся, как от толчка, в собственной кровати, на боку, в чернильно-черной комнате. Чьи-то пальцы касались его шеи. Во сне он выставил вперед правое колено, которое теперь упиралось в чье-то гладкое бедро.
Он отпрянул к стене.
– Аликсис?
– Аликсис? – переспросила Шана.
– Шана.
