Аида лукаво улыбнулась, точно так, как про нее рассказывал дед.
– Сейчас чай будем пить. Дарья! – крикнула она.
– Нет, что вы, не надо. Я лучше пойду.
– Ну иди, – без сожаления сказала она.
Я ушел. А потом узнал от тебя, что Аида умерла. Я собирался рассказать деду, что Аида жива, что видел ее, передал ей привет. А теперь что я ему скажу? Дед столько о ней рассказывал, что еще до встречи с ней эта женщина стала мне близкой.
Антонис замолчал. Яся тоже ничего не говорила.
Все было так, как он рассказал. За исключением некоторых деталей.
По просьбе деда Антонис стал разыскивать Аиду. «Вот старик чудит. Глядишь, так к ста годам и женится. А может, его интересует судьба драгоценностей?» – смеялся про себя он. Антонис в шутку сказал об этом деду, на что тот очень серьезно ответил:
– Ничего ты не понимаешь, а все потому что молодой. Для нас, стариков, дороже всего общение. Нам любая весточка из прошлого душу лечит. Хочу поговорить с Аидой, узнать, как она, жива ли? А драгоценностей мне и даром не надо. На что они мне? Да и нет их давно, наверное.
С последним Антонис был не согласен. Алмазы так просто не исчезают, они обязательно оставляют за собой след. А что если найти не только дедову зазнобу, но и драгоценности, которые ей подарили бойцы? Эта идея показалась ему вполне реализуемой. Найдет он алмаз и золотое яблоко или не найдет, но попытаться стоит.
Идя к Аиде, Антонис не имел представления, как будет действовать, решил сориентироваться на месте. Душить старушку уж точно не собирался. Когда он вошел к Аиде на веранду, он увидел в расстегнутом вороте ее платья подвешенный на шнурок ключ. От волнения у Антониса вспотели ладони, он и так не знал, что говорить, а тут все слова и вовсе пропали.
– Что тебе надо? – спросила Аида с усмешкой.
Что надо? А правда, что ему надо? Она говорила так, словно была королевой, восседающей на троне и повелевающей своим подданным. Насмешливый взгляд выцветших глаз, приподнятые уголки тонких, окруженных морщинками губ и ямочка на подбородке – в ее постаревшем лице угадывались черты бывшей красавицы. Антонис поразился уверенности в себе этой пожилой женщины. Ею веяло за версту. Царственная осанка, снисходительный поворот головы, умение держать паузу… Антонис, когда сюда шел, ожидал увидеть старушку, стоящую одной ногой в могиле. Если в столь почтенном возрасте Аида заставляет вытягиваться перед собой в струнку, можно представить, какой эффект она производила на окружающих в молодости, когда была хороша собой. Не зря дед помнит ее до сих пор.
– Расскажи мне про своего деда. Кто он? – нарушила Яся молчание.
– Мой дед штурман. Во Вторую мировую войну он заслужил много наград. Его китель с орденами я в детстве не мог поднять – до того он был тяжелым. Мой дед потомок греческих поселенцев, живших в Крыму. Когда появилась возможность, он уехал из Советского Союза сначала в Хайфу, а потом в Афины к дальней родне. Сейчас ему восемьдесят семь лет. Он все хорошо помнит и очень интересно рассказывает истории из своего прошлого.
Яся с грустью посмотрела на остатки выпитого кофе, на розы, бросила прощальный взгляд на Антониса. Пора было идти. Зозуля просил ее долго не засиживаться.
– Мне, пожалуй, пора, – сказала она.
– Я тебя провожу.
– Хорошо. Только я на машине, – ответила Яся, не уточнив, что приехала на машине оперативной группы.
– Я провожу тебя до машины, – сказал Антон, еще не зная, что ошибается – на выходе к ним подошли трое одетых в штатское сотрудников полиции и взяли его под белы рученьки.
– Как вы объясните свой интерес к Аиде Серафимовне Лакришевой? – допытывался капитан Зозуля. Он чувствовал, что у грека рыльце в пушку, но только улик против него маловато, к тому же он иностранец, а это добавляет хлопот. Но если грамотно с ним работать, есть шансы раскрыть дело.
– Аида давняя знакомая моего деда. Я искал эту женщину по его просьбе, – устало ответил Антонис.
– И как, нашли?
– Да. Я узнал ее адрес через Интернет. Но я не надеялся, что дама в столь преклонном возрасте станет пользоваться компьютером, тем более регистрироваться в социальных сетях или где-нибудь еще в Интернете, куда можно написать ей личное сообщение. Поэтому я приехал к ней сам.
– И довели ее своим визитом до инфаркта, – без обиняков заявил Леонид.
– Вовсе нет. Я ее ничуть не напугал, напротив, при моем появлении Аида держалась невозмутимо. Даже слишком: на ее лице не дрогнул ни единый мускул, и взгляд…. Она посмотрела на меня так, словно я каждый день к ней наведывался. Когда я уходил, она была жива и находилась в добром здравии.
– Надо полагать, ключ с ее шеи вы тоже не срывали? – натянуто улыбнулся Зозуля. Капитан ему не верил – чтобы спокойно отнестись к внезапному визиту незнакомого мужчины, надо быть либо слепой и глухой, либо полоумной. Хотя идиоты и те бурно реагируют на приход гостей. А погибшая Лакришева, как известно, несмотря на возраст, имела хорошие зрение и слух, и худо-бедно голова у нее работала – вон какие номера откалывала, сценаристы «Маски-шоу» отдыхают.
– Ключ?! Нет, ключ я не срывал. А что, его кто-то сорвал с шеи Аиды?
– Да. И смею заметить, он бесследно исчез. Надеюсь, вы знаете куда.
– Исчез? Вы точно знаете, что ключ исчез? – взволновался Антонис. Зозуля смотрел на него широкими от удивления глазами. «Вот наглец! Забыл, кто здесь задает вопросы, а кто на них отвечает!» – думал он.
– Точнее некуда. Поэтому рекомендую вам, уважаемый, напрячь память и вспомнить, куда он делся и как все-таки обстояли дела? Что произошло, когда вы пришли к Аиде Серафимовне? Вы ведь не собирались ее убивать?
– Не собирался.
– Все получилось случайно, так ведь? – помогал рассказывать Антонису оперативник.
– Я никого не убивал. В смерти Аиды моей вины нет.
– А чья же тогда вина есть?
– Вероятно, того, кто забрал ключ, – задумчиво произнес Антонис. – Вот что. Мне надо подумать.
– Это всегда полезно. Думайте.
Как бы ни хотел Зозуля отправить Санкиниса в камеру, оснований для этого не было. Конечно, хороший опер, если захочет, основания всегда найдет и будет мурыжить подозреваемого столько, сколько нужно. Для этого и постановление имеется замечательное – выяснение личности и проверка подлинности документов, если таковые у задержанного при себе обнаружатся. Но иностранное гражданство Антониса заставляло изменить привычным методам работы.
– Подпишите, пожалуйста, – протянул капитан протокол. – Это все. На сегодня, – добавил он.
Илья Сергеевич Тихомиров был человеком с закаленными нервами, общение с преступниками всевозможных мастей на протяжении долгих лет сделало его бронированным, но он чувствовал, что еще немного – и эта дама доведет его до ручки.
Опять звонила Томила Пеганова и опять она «кое-что вспомнила». Конечно же, значительное – стала бы она беспокоить по всяким пустякам занятого человека при исполнении. Следователь хотел было сбагрить ее операм, но Томила категорически настаивала на общении именно с ним, потому что, как она объяснила, информация важная, а потому должна быть донесена до процессуального лица без посредников. А то, пока ее передадут, семь вод утечет.
– Приходите к двум, – обреченно сказал он.
Ровно в два раздался тихий стук в дверь, который для Тихомирова показался громом. Он напрягся. Как штык на пороге возникла Пеганова.
На перламутровой помаде, которая была на ее губах еще в прошлый раз, процесс преображения остановился, констатировал следователь. Илья Сергеевич не подозревал, что как мужчина он для Томилы умер в тот самый момент, когда она узнала, что он женат.
