Он не двинулся с места. Клод приподнялся и крикнул что-то в темноту на незнакомом мне диалекте. Дверь на другой стороне дворика распахнулась, и из нее вышло человек десять мужчин. Смуглые и малорослые, они быстро приближались ко мне. Их зубы блестели при лунном свете, они не издавали ни звука.
Я перехватил пистолет и стал ждать. Первые двое упали, остальные окружили меня, сбили с ног и вышибли сознание из моей головы.
Через некоторое время я пришел в себя. Руки мои не двигались, а окровавленные губы целовали цементный пол. Через некоторое время я уже стал ориентироваться. Мои руки были связаны за спиной, ноги согнуты и привязаны к поясному ремню. Я мог лишь слегка шевелиться и поворачивать голову набок, что мне совсем не понравилось.
Я сделал над собой усилие, чтобы закричать, но моя черепушка отозвалась на это ужасной болью. Сквозь боль в голове я не расслышал собственного голоса. Затем я почувствовал сильную боль, в висках стучало в прерывистом ритме отбойного молотка. Я был бы рад помощи всякого, даже Клода.
— Тяжела кара господня, — раздался его голос откуда-то сзади и сверху. — Вы не должны были осквернять храм. Не прошедший очищения заслуживает наказания.
— Хватит дурачиться, — сказал я в цемент. — Вы будете замешаны в деле с двумя похищениями.
— Глупая жертва, мистер Арчер.
Он щелкнул языком. Я вывернул шею и увидел перед собой его сандалии.
— Вы плохо представляете себе ситуацию, — заявил он, сменив манеру разговора. — Вы нарушили нашу неприкосновенность вооруженным вторжением, совершили надо мной насилие, напали на моих друзей и послушников.
Я попытался рассмеяться, но у меня ничего не получилось.
— Падлер ваш помощник? Да, это вполне духовное лицо.
— Послушайте, мистер Арчер. Мы могли прикончить вас при самообороне. Ваша жизнь — это просто наш подарок.
— Почему же вы не довели дело до конца и не прикончили меня?
— Вы, кажется, начинаете сознавать всю серьезность вашего положения, Арчер.
— Я понял, что ты вонючий, старый козел.
Я старался придумать более обидное сравнение, но мой мозг еще не отошел от перегрузок после ударов по голове. Клод наступил на меня ногой, чуть повыше почки. Рот мой раскрылся, зубы заскрипели по цементу. Я не издал ни звука.
— Подумайте о своем положении, — сказал он.
Свет погас, и дверь захлопнулась. Боль в теле и голове снова запульсировала, и я начал бредить.
Пробившийся сквозь веки свет вернул мне видение мира. Я услышал сверху голоса, но глаз не открыл. Послышалось мягкое мурлыканье Троя.
— Вы совершили серьезную ошибку, Клод. Я знаю этого человека. Почему вы мне не сообщили, что он приезжал сюда?
— Я не предполагал, что это так важно. Он искал Сэмпсона и все. С ним была дочь Сэмпсона.
Первый раз за все время Клод говорил естественно. Его речь утратила высокопарность, голос повысился на целую октаву и стал похож на голос испуганной женщины.
— Вы не думали, что это серьезно, да? Я скажу вам, насколько это серьезно для вас. Это означает, что вы нам больше не нужны. Можете забрать свою коричневую шляпу и уматывать отсюда!
— Это мой дом. Сэмпсон сказал, что я могу здесь жить. Вы не имеете права выкидывать меня отсюда.
— Ты сам виноват. Клод. Ты испортил порученное тебе дело, а это значит, что работа твоя закончена. Мы убираемся отсюда и не можем оставлять тебя, как свидетеля.
— Но куда же мне идти? Что я буду делать?
— Откроешь другую церковь. Вернешься в Джокер Гальш. Меня не интересует, чем ты будешь заниматься.
— Фэй это не понравится, — растерянно пробормотал Клод.
— Я не собираюсь с ней советоваться и давай не будем спорить, а не то я позову Падлера, чтобы он вразумил твою светлость. Но я не хочу этого, и у меня есть к тебе дело.
— Какое? — услужливо спросил Клод.
— Ты должен перегнать грузовик. Я не уверен, что ты справишься с этим, но приходится идти на риск. Во всяком случае, ты будешь рисковать большим. Рабочие с фермы встретят тебя у юго-восточного выезда, чтобы провести их без помех. Ты знаешь, где это?
— Да.
— Очень хорошо. Когда разгрузишь машину, отгонишь ее в Бейсфилд и оставишь там. Не вздумай продавать ее. Оставишь грузовик на стоянке и сматывайся. Могу я рассчитывать, что ты это сделаешь?
— Да, мистер Трой, но у меня нет денег.
— Вот тебе сотня.
— Только сотня?
— Радуйся, что получил столько. А сейчас отправляйся. Скажи Падлеру, что он будет нужен мне, когда кончит есть.
— Вы не позволите ему бить меня, мистер Трой?
— Не будь кретином! Он не тронет тебя.
Сандалии Клода зашлепали прочь. Снова появился свет. Кто-то дернул веревку, связывающую мои запястья. Руки мои онемели, но в плечах еще чувствовалась сила.
— Перестаньте! — воскликнул я.
У меня вдруг застучали зубы. Я стиснул челюсти, чтобы унять их стук.
— Потерпите секунду! — сказал Трой. — Они очень сильно скрутили вас.
Я почувствовал, как он режет веревку ножом. Мои руки и ноги упали как деревяшки на пол. Холодный собачий нос, ткнувшийся мне в шею, заставил меня вздрогнуть.
— Вставайте, приятель.
— Мне и здесь хорошо.
К моим конечностям возвращалась чувствительность, вызывая непереносимое жжение, как от медленного огня.
— Не надо капризничать, мистер Арчер. Я уже предупреждал вас относительно своих партнеров. Если вы возмущены насилием над вами, то должны понять, что сами на это напросились. Я не мог предвидеть, что вы нарушите наш договор столь необычным образом среди ночи на вершине горы с пистолетом в руке.
Я пошевелил кистями рук и ударил нога об ногу. Кровь пробежала по жилам.
— Мой пистолет направлен вам в затылок, мистер Арчер. Можете потихоньку встать, если это в ваших силах.
Я поджал под себя ноги и оттолкнулся руками от пола. Комната накренилась и закружилась. Это было одно из пустых помещений во дворе храма. На скамье возле стены стоял электрический фонарь, рядом находился Трой, такой же элегантный и холодный, как вчера, и с тем же никелированным пистолетом в руках.
— Прошлой ночью я оправдал вас за недостатком улик, — спокойно проговорил он. — Вы разочаровали меня.
— Я выполняю свою работу.
— Она, кажется, не согласуется с моей, — он помахал пистолетом, чтобы придать убедительность сказанному. — Но в чем именно заключается ваша работа, приятель?
— Я разыскиваю Сэмпсона.
— А разве он пропал?
Я взглянул в его бесстрастное лицо, пытаясь угадать, что ему известно.
— Мне надоели риторические вопросы, Трой. Дело в том, что вы ничего не выиграете, захватив еще одну жертву. Следовательно, лучше отпустить меня.
