с краской.
— Я поверю чему угодно.
— Он — псих, па. Он не мог взорвать самолет.
— Почему ты так решил?
— Он не смог бы подготовить взрыв. Он не может упорядочить даже свою жизнь. Говорю тебе, па, у него совсем съехала крыша. Он чокнулся.
— Ты уверен, что он не входит в какую-то группу?
— Он и есть группа. Вся группа. Этот парень, один из тех, с кем я познакомился, привел меня к нему.
— Откуда он узнал про «Три эл?»
— В Кембридже о Джейде знают все. Он — местная знаменитость.
— Все, кроме полиции.
— Полиция тоже знает. Они просто не хотят его сдавать. Он абсолютно безобиден.
— Он называет себя Джейдом?
— Да. Я говорил с ним с одиннадцати часов. Вернее, слушал его бред.
— Он сказал что-нибудь о самолете?
— Он вещал о норках.
— Норках?
— Ну да, маленьких таких зверьках, из которых шьют шубы.
— Ничего про них не знаю.
— Джейд говорит, что при малейшем признаке опасности они пожирают своих детенышей.
— И того же, после взрыва самолета, он ждал от бостонцев?
— Он не взрывал самолет, па.
— Второй парень с тобой?
— Нет, я подождал, пока он уйдет, а уж потом позвонил тебе.
— Хорошо, Рэнди. Оставайся там. Около винного магазина. «Носорог», говоришь? Я созвонюсь с кембриджской полицией и тоже подъеду.
— Можешь не торопиться, па. Если хочешь, выпей перед уходом чашечку чая.
— Спасибо, сынок. До скорой встречи.
— Ты приедешь с Гроувером?
— Учитывая некоторые известные тебе обстоятельства, Гроувера лучше оставить в его конуре… где он, я надеюсь, сейчас и пребывает. При упоминании твоего имени он переходит на крик. Хотя я не могу понять почему.
Рэнди расхохотался.
— У тебя все в порядке?
— Конечно.
— Хорошо, Рэнди. Буду через несколько минут.
— Я голоден.
— Что?
— Есть хочется!
— А разве с тобой бывало иначе?
Флинн не положил трубку даже после двенадцатого гудка.
— Алло?
— Сасси?
— Кто это?
— Френк Флинн, Сасси. Можете проснуться?
— Я приняла таблетку. Секонал. Который час?
— Без двадцати пяти три. Напеть вам мелодию «Frere Jacques»?[17]
— С Чики все в порядке?
— Почему вы спрашиваете?
— Вы звоните мне в половине третьего ночи…
— Я хочу, чтобы вы в самое ближайшее время встретились со мной у дома тринадцать девятнадцать по Фоберг-стрит в Кембридже.
— Что?
— Ориентируйтесь на вывеску винного магазина «Носорог». Я буду поблизости.
— Френк, право же! Если вы именно так устраиваете встречи с…
— Хватит! Я звоню по делу.
— Естественно. Все-таки половина третьего ночи.
— Мы нашли «Три эл».
— Лигу лишних людей?
— Совершенно верно.
— Послушайте, Френк, я не хочу принимать участие в штурме, вдыхать слезоточивый газ, слышать треск пулеметов и грохот базук. Это не по моей части.
— Для спящего вы что-то очень разговорчивы.
— Вы меня слышали.
— Слышал. А теперь почистите перышки и, пожалуйста, скоренько приезжайте в Кембридж. У вас же есть розовый мотоцикл.
— Мотоцикл?
— Обещаю вам, базуки стрелять не будут. И пулеметы тоже.
— А как насчет слезоточивого газа?
— Вы покинете Кембридж без единой слезинки.
— Ладно. Хорошо хоть, я знаю, что вы не пьете. Какой номер дома по Фоберг-стрит?
— Тринадцать-девятнадцать. Около винного магазина «Носорог». Запомните?
— Да.
— Хорошо. С вами приятно иметь дело.
Глава 32
— Сволочи! — угрожающе вопил мужчина.
Он держал их на пороге грязной обшарпанной квартиры на втором этаже дома 1319 по Фоберг-стрит, нацелив на них баллончик с краской.
Стоило кому-то из них, а у порога сгрудились два кембриджских детектива, Флинн, Сасси Флеминг и Рэнди, что-то сказать или шагнуть вперед, мужчина, называвший себя Джейд, он же Лига лишних людей, нажимал на кнопку. Из баллончика вырывалось облако черной краски и медленно оседало на пол: они находились на безопасном расстоянии.
При этом Джейд проповедовал:
— Убивайте с любовью, говорю я. Убивайте с любовью! Пока не поздно, убивайте с любовью! Скоро нам не хватит земли. Скоро нам не хватит еды. Скоро нам не хватит воды. Скоро нам не хватит воздуха. Вот тогда настанет Армагеддон! Брат будет убивать брата, отец — ребенка, не из любви, а в ненависти, не из доброты, а от жадности! Землю, еду, воду, воздух он возжелает для себя!
Флинн раз за разом делал шажок вперед и тут же подавался назад. В результате все новые облачка черной краски пятнали пол.
А в баллончике, соответственно, краски оставалось все меньше.
— Убивайте невинных сейчас! Убивайте невинных безвинно! Пусть ничто не удерживает вас от убийств по любви!
