— Почему так?
Майор скривился, словно ему ради обеспечения национальной безопасности приказали съесть живую змею.
— У нас был хороший отдел. Крепкая команда. И все разлетелось вдребезги.
— Вы говорите про Отдел авиационной разведки 11 В.
Лицо майора дернулось: ему не понравилось, что Флинн знает внутренние обозначения структурных подразделений Пентагона, тем более занимающихся разведкой.
— И работали мы хорошо, — добавил майор.
— Чем конкретно вы занимались в то время?
Взгляд майора затуманился.
— Вы знаете, что вам разрешено отвечать на все мои вопросы.
Чуть раньше Флинн получил всю необходимую информацию от специальной группы, которую создали в Пентагоне для расследования этого происшествия.
— Мы вели постоянный контроль за авиационными подразделениями по обе стороны советско- китайской границы.
— Очень ответственная работа, — покивал Флинн. — Хотя события на той самой границе редко привлекают пристальное внимание общественности. Майор, может, в тот момент там происходило что-то экстраординарное и именно оттуда тянется ниточка…
— Что-то я вас не понимаю.
— Как по-вашему, накануне того печального для вашего отдела происшествия на советско-китайской границе жизнь не выхлестнулась из привычного русла?
— Войска по обе стороны границы находятся в постоянном движении. Словно идет беспрерывный тренировочный матч. Первые переводят батальон на тысячу двести километров к северу, вторые — два батальона на две тысячи километров к югу. Первые перебрасывают на юг целую дивизию. И так далее.
— И что все это означает?
— Война нервов. Учения как для войск, так и для штабистов.
— Как вы это воспринимаете?
— Просто. Русские играют в шахматы, китайцы — в маджонг.
— Дорогие игры.
— Они затянулись на годы.
— То есть вы говорите, что ничего необычного тогда не происходило?
— Почему вы спрашиваете, мистер Флинн?
— Элементарно, майор. Если выводится из строя ваш отдел, вполне разумно задаться вопросом: может, кому-то не хочется, чтобы вы что-то увидели?
— А. — Майор разглядывал свои стоящие на полу ноги. Должно быть, сравнивал, одного ли они размера. — Нет, ничего экстраординарного не происходило. Насколько мне известно. — Он вскинул глаза на Флинна, просиял. — Обе стороны повторяли одни и те же маневры с периодичностью в восемнадцать месяцев. Мы еще гадали, а известно ли им об этом.
Улыбнулся и Флинн:
— Может, вам стоило позвонить им и рассказать об этом? Чтобы они зря не гоняли людей.
— Может, и стоило.
Флинн полотенцем стер пот со спины.
— И в один прекрасный день, субботним утром, вы выходите из дома, насвистывая веселую мелодию, с клюшками для гольфа, и обнаруживаете на переднем сиденье большой конверт из плотной бумаги, а в нем — сто тысяч долларов.
— Совершенно верно.
— В тот вечер вы автомобиль не заперли?
— Нет. Мы с Бетти вернулись с вечеринки поздно. Наверное, я забыл запереть дверцы.
— Рядом были другие автомобили? Я хочу сказать, вы оставили свой на стоянке?
— Нет. Под навесом у нашего дома. В Александрии.
— И что вы сделали?
— Вернулся в дом и позвонил майору Уиллиджеру.
— Кто такой майор Уиллиджер?
— Мой напарник по гольфу. Я позвонил ему и сказал, что приехать не смогу. Кажется, наплел, что Бетти заболела и мне надо присматривать за детьми.
— Она не заболела?
— Нет.
— Майор вам поверил?
— Скорее всего.
— Майор, если я вас правильно понял, вы не побежали в дом, роняя клюшки и крича жене, что вы нашли под навесом небольшое состояние?
— Нет. Жене я ничего не сказал.
— Святое небо, почему нет?
— Наверное, я сразу понял, что этот конверт как-то связан с моей работой в разведывательном отделе.
— То есть это была ваша первая реакция?
— Других мыслей у меня просто не возникло. Все необычное, мистер Флинн, рассматривается нами как потенциальная угроза для нашей работы. Все. А конверт с деньгами, конечно же, подпадает под эту категорию.
— Действительно. Ваши дальнейшие действия?
— Я прошел в кабинет, плотно закрыл за собой дверь и попытался дозвониться генералу Сейлеру.
— Вашему командиру?
— Да.
— Вы собирались доложить о случившемся?
— Да. Трубку взяла жена генерала. Голос ее звучал как-то странно. Она сказала, что генерала дома нет и долго не будет. Тогда я позвонил полковнику Перхэму. Его жена ответила, что он уехал на охоту на весь уикэнд. В понедельник утром я узнал, что уик-энд они провели, заполняя бумаги, необходимые для выхода в отставку.
— Очевидно, они не рассматривали все необычное как угрозу работе.
— Или они забыли про свой долг.
— Кому вы позвонили потом?
— Полковнику Сили. Его жена ответила, что Боб отправился покупать яхту. Раньше Боб никогда не говорил о своем желании пройтись по морю под парусом. Он любил пострелять в тире.
— За весь уик-энд вы ничего не сказали жене?
— И потом не сказал. Она до сих пор ничего не знает.
— А как вы объяснили ей отмену вашей поездки в гольф-клуб?
— Сказал, что у меня похмелье. После вечеринки. От яркого света режет глаза и болит голова.
— Ясно. А в понедельник утром?..
— Генерал Сейлер и полковник Перхэм носились по кабинетам, подписывая необходимые для увольнения из армии бумаги. Полковник Сили не отреагировал на мои слова.
— То есть вы рассказали ему о конверте с деньгами?
— Да.
— И что услышали в ответ?
— Он сказал: «Билл, жизнь коротка, и не стоит приносить ее радости в жертву, преувеличивая собственную важность».
— Ясно. Вы считали его своим другом?
— Мы работали в тесном контакте.
— И что вы сделали?
