понять. Но это было неважно – Андрей свершил акт мести, оставив в неведении своего врага, так же, как когда-то с ним самим поступил Сашка. Это было даже приятнее, чем если бы он произнес помпезную речь, растолковав Сашке мотивы своего намерения. Молчаливая месть дает ощущение собственного величия – сильные мира сего не объясняют своих поступков! Рыжиков умер в неведении, как букашка, раздавленная дорожным катком.
Андрей возвращался в город с легкой грустью и удивительным спокойствием на сердце, словно он и не совершал никакого убийства или же это являлось для него делом привычным. Позвонил Сергею, убедился, что он все еще «отсвечивает» в ресторане, уточнил гастрономические подробности, чтобы его показания потом звучали убедительно. Он не сомневался, что окажется первым в списке подозреваемых, поскольку они с Рыжиковым имели тесные финансовые связи, поэтому и позаботился о своем алиби заранее. Левашов справедливо рассудил, что о наличии у него брата, похожего на него, как две капли воды, не подумает никто. Они с Сергеем давно не общаются, носят разные фамилии, у них даже год рождения не совпадает – Андрей родился тридцать первого декабря, на семнадцать минут раньше брата, и оказался старше его на год, а Сергей появился на свет уже в следующем, новом году.
Почву он начал подготавливать заранее, за месяц вперед. Навел справки о брате – тот работал на средненькой должности, каким-то менеджером, жил на окраине и ездил на старой «консервной банке». В общем-то, этого и следовало ожидать – такие люди, как Сергей, только при посторонней помощи способны держаться на плаву. При этом им всегда кажется, что они что-то собой представляют. Еще и других пытаются поучать или облагодетельствовать! Андрей вспомнил, как в восемнадцать лет, когда он был нищим разнорабочим в драных штанах, к нему вдруг явился братец со своей спасительной миссией. Сергей был уверен, что без денег своего приемного папаши он пропадет. Но жизнь расставила все по своим местам, и теперь он, Андрей, ее хозяин, а Сергей – слуга. Видок у брата, когда они встретились вновь, был неважный. Было заметно, что он пытается сохранить хотя бы внешний облик прежнего, вполне благополучного человека: тщательно бреется, опрятно одевается, и одежда его – не самого паршивого качества. Глядя на него, даже можно было подумать, что он – предприниматель средней руки или занимает руководящую должность в каком-нибудь акционерном обществе. Но все это перечеркивали пришибленный взгляд и скептически поджатые губы неудачника. «Так он мне все дело завалит! У ресторанных работников глаз наметанный – они сразу вычисляют социальное положение клиентов», – опасливо подумал Андрей. Он все-таки решил рискнуть. «Случайно» наткнулся на Сергея, когда тот возвращался из магазина с прикупленной картошкой, просвечивавшей сквозь пластиковый пакет. Трогательная сцена встречи двух братьев омрачилась категоричной нехваткой времени у старшенького – он торопился «по неотложным делам», но обещал вскоре Сергею позвонить. Левашов слово свое сдержал. Он позвонил брату через неделю и предложил встретиться в милом немецком ресторанчике на площади Победы.
– Левашов учился в Сестрорецке, в интернате, расположенном рядом с интернатом Рыжикова? Любопытно, – произнес Тихомиров, выслушав рассказ Шубина. – Наверняка они еще тогда же и познакомились. Только почему же Левашов нам сказал, что познакомился с погибшим в бане, уже после окончания учебы?
– Может, он не хотел, чтобы нам стало известно о его учебе в интернате для умственно отсталых?
– Что же, это понять можно. Вот что: нужно к брату Левашова наведаться. Может, он нам что-нибудь полезное расскажет. Хоть они и выросли в разных семьях, но все-таки они братья.
Получив ответ на запрос данных о Сергее Чернове, Шубин прочитал его дважды, но так и не понял, что же его смущает. Фамилия, имя, отчество, год и место рождения, регистрация, место проживания, место работы – ничего экзотического в этих данных вроде бы не было, но они все равно почему-то резали ему глаз.
– Тоха, – обратился он к товарищу, – взгляни, ничего странного не замечаешь?
– Приморск, – сразу сказал Юрасов. – Абрамова тоже родом из Приморска. Чернов Сергей Владимирович – это кто?
– Брат Левашова.
– Почему у них фамилии разные? Не родные, что ли?
– Родной. Сергей взял фамилию приемных родителей.
– Ни хрена себе! Ты посмотри, когда он родился – первого января семьдесят восьмого года. А Левашов – тридцать первого декабря семьдесят седьмого. Близнецы, мать их!
Сергей Чернов сидел в кабинете следователя, куда его вызвали для дачи показаний. Он еще не понимал, что произошло, а стражи порядка ему ничего толком не объяснили. Сергей только понял, что расследуют убийство какого-то Рыжикова, о котором он ничего не знал. Его подробно расспросили, как он провел день семнадцатого апреля. Обычно Сергей не помнил, что и когда делал, так как каждый его день походил на другой, словно бы сливаясь в один, бесконечный. Но ту субботу он запомнил хорошо, потому что в тот день они с Андрейкой должны были встретиться. Сергей подробно рассказал о своем походе в «Пауланер» и даже перечислил закуску и сорта пива, которые он заказывал.
– К сожалению, Андрей приехать так и не смог. Но я все понимаю – он человек деловой, времени у него мало, собственный бизнес от предпринимателя требует полной отдачи.
Тихомиров смотрел на Сергея с кривой улыбкой. Чернов был очень похож на своего брата – тот же рост, телосложение, черты лица. Только от Левашова исходили внутренняя сила и уверенность, а его брат держался так, словно вечно чувствовал себя в чем-то виноватым.
Алиби Левашова рухнуло, как пирамида из костяшек домино, когда из нее вытащили одну косточку. По заданию Тихомирова оперативники еще раз тщательно проверили Андрея Левашова. Он попытался отовраться и сообщил, что вначале дал ложные показания, чтобы получить алиби. Но Рыжикова он не убивал, в ту субботу весь день просидел дома.
– Почему же вы тогда на встречу к брату не пришли, сославшись на свою занятость?
– Вряд ли вы меня поймете… Мы с Сергеем давно не виделись, я был на него обижен. Когда мы случайно встретились на улице, я подумал, что нужно восстановить родственные отношения, и назначил встречу. Но перед самым выходом я понял, что мне тяжело будет вновь его увидеть. Я не хотел ворошить старое.
Слова Левашова звучали неубедительно, но следователь все же занес их в протокол. Тихомиров же не поверил ему с самого начала, впрочем, как и любому другому подозреваемому.
– Были ли вы знакомы с Екатериной Абрамовой?
– С Абрамовой? – переспросил Андрей. – Распространенная фамилия… Нет вроде бы.
– Нам стало известно, что вы с ней вместе учились в первом классе.
– Да? Ну, может быть. Я уж и не помню, с кем учился. Со мной через месяц после зачисления в школу случилась травма головы. Из нее тогда могло вылететь и мое собственное имя, не то что имена одноклассников.
– Понятно, – вздохнул следователь – Левашов явно пытается валять дурака. – После школы вы с Абрамовой не встречались?
– Нет.
– Она, между прочим, переехала из Приморска в Петербург.
– Все едут в большие города.
– Ваша тетя, Вера Марковна, вспомнила, что десять лет тому назад вы приезжали в Ушково вместе с Екатериной Абрамовой. Она узнала ее по фотографии.
– Ну… Если бы вы мне ее фото показали, я, может быть, и вспомнил бы ее. Я не запоминаю наизусть данные всех своих девушек. А вообще я не понимаю, к чему вы клоните?
– К тому, любезнейший, что Екатерина Абрамова была найдена мертвой в овраге около Выборгского шоссе. Некто неустановленный заехал за ней после фуршета на автомобиле «Тойота Хайлендер» серебристого цвета. Этот же автомобиль незадолго до убийства проехал мимо поста ГИБДД по Выборгскому шоссе. У вас ведь есть «Тойота Хайлендер»? – следователь скорее утверждал, чем спрашивал. Оперативники уже установили, что, кроме «Мерседеса», на имя Левашова зарегистрирована и серебристая «Тойота».
Это случилось десять лет тому назад. Андрею всегда нравилась их соседка из Ушкова – обаятельная, образованная, утонченная женщина. Эмма Львовна очень интересно обо всем рассказывала, и вообще с ней было весьма приятно скоротать время. Левашов охотно ходил к ней в гости
